Охота на лося
В наше время охота на лося с лайкой стала достаточно актуальной, т.к. в большинстве угодий кроме сохатого почти ничего и не осталось. Предвижу возражения, мол короткий сезон, лицензии по «тонне» баксов и не выбить… Всё правильно, но если Вы подготовите свою собаку к такой охоте, то поверьте нашему опыту, на Вас (точнее на Вашу собаку) будет стоять очередь на все дни охотничьего сезона. Любой коллектив, получивший лицензию, с превеликим удовольствием закроет её за одну охоту с Вашей собакой, а не будет бесполезно носиться по лесу всю зиму. Как же подготовить собаку для такой охоты? Для начала надо найти подходящее егерское хозяйство и договориться с егерем о дружбе, сотрудничестве и натаске собаки. Для этого мало «накормить и напоить егеря», главное надо «напроситься» в помощники, т.е. потаскать зерно и соль, поделать солонцы, гоголятники и кормушки, повалить осину, заняться расчисткой леса, погонять браконьеров и пр. Это позволит Вам ходить с егерем в лес круглый год, а когда можно будет взять с собой собаку он скажет сам. Вообще возьмите за правило, не ходите в охотничьи угодья за грибами, дровами или на охоту с собакой не предупредив местного егеря, это позволит уберечь и Вас и собаку от нештатных ситуаций. Рано или поздно собака наткнётся на своего первого лося. Собака не может причинить здоровому лосю физического вреда, за исключением новорождённых телят, поэтому в мае-июне надо ходить в лес туда, где их нет. При скорости до 65 км/час лось легко может «скинуть» собак и уйти восвояси. По нашим наблюдениям лоси стоят под собаками по следующим обстоятельствам:
Собака работает по лосю «мягко», т.е. не набрасывается, не пытается ухватить за ногу, а спокойно с перемолчками облаивает зверя, при этом держась от него на достаточно большом расстоянии. «Мягко» работающая собака подскакивает к зверю и усиливает облаивание только тогда, когда он начинает перемещаться. После остановки зверя собака снова отходит в сторону, делает вид, что «мышкует» и продолжает облаивание с перемолчками. По нашим наблюдениям, так работают только спокойные собаки (типичные сангвиники), с ними возможна красивая и увлекательная охота с подхода. Злобные собаки (холерики) всегда гоняют лося (копытные трусливы и просто начинают убегать от злобных собак) и из под них возможна только загонная охота.
Работа по одиночному быку. Особо интересно, когда у такого быка гонное настроение и он «быкует» атакуя и просто гоняя собак.
Собака работает по корове с одним или двумя молодыми телятами. Телята боясь собаки жмутся к корове и она, как правило, встаёт в ельничек и отстаивается там до «лучших времён». Притравить молодую собаку по корове с телятами можно, пусть поработает. Подойдите к зверю на выстрел, хлопните в ладоши, корова и телята переместятся и встанут через некоторое расстояние, снова подойдите и т.д. Я считаю, что ни коров, не телят (вдруг тёлки) стрелять не надо, полно быков и с хорошей собакой хватает охоты и на них. Отучить собаку работать по коровам практически нельзя. Если лосей стадо, то повинуясь инстинктам собака идёт на самый сильный запах и работает по быку, если баков нет, тогда по самой крупной корове. Однако многократная тренировка позволяет снизить вязкость собаки по коровам (да и по лосю вообще), т.е. её можно снять командами с работы минут за 15-20. Добиться этого можно несложным способом, видя, что собака работает по коровам Вы просто тихо уходите в другую сторону, на некотором расстоянии дайте команду свистком «ко мне» и продолжайте уходить. Начнёте первый раз часов с 3-4, закончите (через годик тренировки) 15-20 минутами. Это с сангвиниками, холериков не снять сутками, поэтому делайте для себя выводы с каким характером брать щенка. Финны, например, охотятся «неделями» и добывают лосей на много больше нашего, но у них собаки со спутниковой навигацией, полно моторизованной техники и, главное, развитая сеть дорог, позволяющая подъехав (объехав) на машине найти и зверя и собаку. У нас буреломы покруче, дорог нет, только направления типа квартальных вырубок, поэтому мы не любим очень вязких собак и предпочитаем сангвиников.
Глубокий снег под толстым настом. Понятно, что когда лось «на брюхе» и режет ноги, то бежать ему без особых причин никуда не хочется.
Лось не «настёганный». В тихих заповедных уголках лоси не обращают внимания на собак, людей и пасутся на поле вместе с колхозными коровами.
Зверь уставший или больной. Нам попадались безногие инвалиды, седые старцы, обессиленные гонными битвами производители, замотанные колючей проволокой бедолаги и пр.
Западносибирская лайка. ЗСЛ.
Модераторы: Иван Иваныч, Юрий В.
-
Forsag
- Ветеран форума
- Сообщения: 6117
- Зарегистрирован: 30 ноя 2006, 22:23
- Поблагодарили: 10 раз
- Контактная информация:
"Охота и рыбалка" №12(68) от 01.12.2008
Умка
Кто из охотников, не имеющих собаку, не горевал из-за потерянных подранков или даже чисто битой дичи? И не раз такой бедолага после безуспешных попыток найти, добрать, достать стреляную дичь невольно произносил: «вот если бы у меня была собака...». Да, охотясь с подготовленной собакой, потери трофеев будут исключены или сведены до минимума.
Мои отношения с охотничьими собаками сложились не сразу. Я застал то благодатное время, когда во многих охотхозяйствах преобладали охоты с гончими. Среди них встречались такие мастерицы, с которыми за короткий осенний день можно было добыть двух-трех белячков, вдоволь насладиться чудными голосами. В некоторых хозяйствах содержались и подружейные собаки. Однако к началу семидесятых годов прошлого века охоту с гончими окончательно вытеснила загонная охота на копытных.
Несмотря на многочисленные охоты с гончими и подружейными собаками, мои симпатии были отданы лайке, и первой выращенной мною собакой была лайка. Но вскоре я понял, что содержать такую собаку, для которой жизнь – это охота, в городских условиях неприемлемо. Пришлось отдать ее в хозяйство. Судьба этой собаки сложилась удачно, и она достойно прожила свою охотничью жизнь.
Прошло много лет. И вот после ухода на заслуженный отдых я поселился в той самой сельской местности, куда много лет до этого постоянно ездил на охоту. Само собой пришло решение взять щенка. Порода даже не обсуждалась – только лайка.
Приобретение собаки для меня сложилось удачно, и весной 1992 года я уже имел щенка западносибирской лайки, которого мне подарил за символическую плату знакомый егерь ближнего охотхозяйства Дмитрий Гарусов, весьма доброжелательный, отзывчивый человек и великолепный охотник. Его собаки имели хорошие родословные и неплохие рабочие качества, что давало мне надежду на будущие охоты.
Кличка щенка определилась сразу – Умка, так как она была абсолютно белой, и на этой белизне выделялись три темных точки: глаза и мочка носа – настоящий белый медвежонок.
Выходы в поле и ближний лес с Умкой начались с двухмесячного возраста. Находясь в лесу, она проявляла большое любопытство ко всему и в то же время, познавая окружающий мир, вела себя очень осторожно, облаивая предметы, резко выделявшиеся на общем фоне. Это мог быть вывернутый корень дерева или большой почерневший пень.
Встречи с домашними животными проходили довольно мирно, но однажды к Умке в вольер каким-то образом попала курочка-молодка, и она ее «заиграла», за что «по свежим следам» была примерно наказана. В последующем цыплята и куры могли свободно ходить у нее буквально под носом.
К зиме Умка оделась в хороший шерстный покров и внешне выглядела как взрослая собака. Выходы на охоту стали более частыми, и первым зверем, который был загнан на низкорослую березку и уверенно облаян, оказалась ласка. Умке на то время шел седьмой месяц, а спустя несколько дней, когда я снова был на охоте и шел по берегу лесного ручья, Умка, промышляя впереди, сумела поймать и придушить норку, а затем принести ее мне.
Однажды, выйдя из дома утром, я увидел, что выпала свежая пороша, был легкий морозец, сама погода звала на охоту. Через полчаса я уже подходил к лесу. Умка бежала впереди. Вдруг я услышал ее звонкий лай. Место оказалось сильно заросшим, подход был довольно трудным, но все же через считаные минуты я увидел собаку, а над ней, примерно в трех метрах, на кусте бредняка сидела норка.
Стрелять пришлось через кусты, и после выстрела норка не упала, а юркнула вниз. Подойдя ближе, увидел, что Умка, усиленно работая лапами, пытается добраться до старого корневища. Достав маленький топор, я стал вырубать корни, и после нескольких ударов оттуда выскочила норка. Убежать она не успела, поскольку в мгновенье ока оказалась в зубах у собаки. Все произошло настолько быстро, что увидеть момент хватки я не успел.
Зима в тот год была щедра на снегопады, и к середине декабря установился высокий снежный покров. К сожалению, выходы на охоту с собакой пришлось прекратить, поскольку она тонула в снегу чуть ли не по самые уши и ходила по лыжне сзади.
Весной, когда разрешили охоту, я стал ходить с Умкой на пруды, которых в округе было до десятка; на некоторых из них обитали мелкие звери и птицы.
Зная, что весной находиться с собакой в охотугодьях разрешается только с легавыми и спаниелями, я до подхода к выбранному пруду всегда вел собаку на поводке. Мне хотелось приучить ее не бояться воды. Осенью она смело шлепала по лужам, а увидеть, как плавает, мне пока не пришлось.
На одном из прудов, вблизи от деревни, куда я пришел с собакой ранним утром, увидел на воде плавающее маленькое животное и, посмотрев в бинокль, понял, что это водяная крыса, именно крыса, а не ондатра или норка. После выстрела она осталась на поверхности, а Умка, увидев «что-то», бегала по берегу, тихо поскуливая, но в воду не шла. Я всячески старался послать ее за «трофеем», кидал туда небольшие комки земли, командовал: «Подай!» Прошло какое-то время, и Умка спокойно вошла в воду и поплыла так, как будто умела это делать с рождения.
Вторая крыса была также доставлена на берег, но в лучшем исполнении, ибо уговаривать Умку не пришлось. Получив за работу лакомство, она не переставала следить за добычей до тех пор, пока я не убрал крыс в сумку.
Пришло время летне-осенней охоты, и каждый выход со своей помощницей открывал в ней все новые способности. Умка имела великолепный слух, отличное зрение, благодаря которым из-под нее можно было успешно стрелять и бекаса с коростелем, и особенно тетеревов.
За тетеревами мы начинали охоту во второй половине августа, когда молодые петухи почти полностью одевались в черное перо. В тех местах тетерева держались вблизи овсяных полей и клеверищ, разделявшихся полосами кустарников и достаточно высоких деревьев, выросших по водоотводным канавам.
На таких охотах я шел вдоль полосы кустов с одной стороны, а Умка вначале ходила и по обе стороны, и по кустам. В результате тетерева чаще вылетали вне выстрела. Тогда я стал подзывать ее к себе ближе, и вскоре собака поняла, что от нее требуется. Она стала вести поиск не дальше 30–40 метров, а если шла по другой стороне, то нередко выходила на мою сторону, проверяя, где нахожусь я. Причуя тетеревов, Умка замирала на короткое время, иногда поворачивала голову в мою сторону, как бы говоря: «Смотри в оба, они здесь». Затем следовал прыжок туда, где находилась дичь. Тетерева при этом не улетали низом, скрываясь за ближним кустом, а поднимались почти вертикально, как будто их выбрасывала катапульта. Такой вылет давал возможность успешно стрелять, особенно по старым петухам, взлетавшим первыми и замиравшим в верхней точке взлета. Тетерок я сознательно не стрелял.
На местах, поросших высокой травой, после взлета любой дичи, если она улетала низом, Умка не выпрыгивала, как делает большинство собак, а вставала на задние лапы вертикально, чтобы хорошо видеть, куда летит птица. Такой прием «цирковой стойки» она выполняла всегда, когда эта было необходимо.
Проживая в сельской местности, недалеко от р. Волги, я достаточно часто охотился на уток, а потом настало такое время, когда эта охота перестала приносить удовлетворение. И вот почему. На одном из заливов Волги, где проводились охоты на уток, находилось всего 4 шалаша, а в конце 90-х годов их стало 12! Охотхозяйство, владеющее этим охотничьим участком, вынуждено было пойти на такие меры, чтобы выжить.
Необходимо отметить, что к этому времени водная территория залива заметно утратила свою привлекательность для утиного племени, так как вся береговая мелководная зона, являющаяся кормовой базой для речных пород уток, заросла плотной стеной многолетнего риса, заросли внутренние плесы и протоки, что привело к потере почти всей естественной кормовой базы.
Однако такое состояние угодий и плотность шалашей нисколько пока не влияет на посещаемость. На открытие охоты в августе на заливе собирается масса стрелков, явно превышающая возможность нормальной охоты. В залив приходит до полдюжины быстроходных катеров с тремя-четырьмя автоматчиками, пять-шесть местных охотников на подручных плавсредствах и чуть больше «безлошадных», охотящихся с берега.
Стрельба начинается затемно, вскоре переходит в канонаду и продолжается до 9–10 часов. Назвать это охотой нельзя, а называть по-другому не хочется, хотя и нетрудно.
Побывав один раз на таком открытии, когда со всех сторон на тебя осыпается дробь, и довольно крупных номеров, я и многие местные охотники напрочь отказались от охот в этом месте.
Наши утиные охоты стали проходить на прудах, находящихся в полях, и только на вечерних зорях. При удачном выборе пруда можно было ожидать два-три налета и добыть пару, а иногда и больше различных уток.
На таких охотах Умка, обладая великолепным слухом, хорошо слышала свист утиных крыльев и, когда утки садились в какой-либо части пруда, мчалась по берегу; если было надо, шла в заросли и быстро поднимала их на крыло. Нередко утки налетали прямо на кого-то из охотников или делали облет и попадали под выстрел.
На всех охотах, куда бы ни упала утка, даже с отлетом, ни одной птицы не было потеряно.
Однажды в октябре, когда уже стемнело, ко мне пришли два знакомых охотника и поведали, что не смогли найти в зарослях травы нескольких стреляных уток, а одну взять с чистой воды, поскольку пруд был глубоким и купаться в октябре не хотелось. Утром следующего дня я пришел на этот пруд, и Умка первой подала утку с воды, а потом быстро нашла подранка и двух битых. Все утки оказались cвиязями.
Хорошо запомнилась мне охота, когда на одном из прудов я ожидал подлета гусей. В этом месте проходил их пролет. Рядом сидела Умка и также нетерпеливо ждала появления птицы.
Первые две многочисленные стаи гусей прошли стороной, ближе к Волге, но и нам долго ждать не пришлось. Гусей я увидел издалека, это была небольшая стая, летевшая прямо на меня, но затем она немного отвернула и полетела чуть левее и, как я посчитал, на предельном расстоянии для ружейного выстрела. После дуплета (стрелял нулевкой) два гуся, отделившись от стаи, пошли в одном направлении, планируя со снижением, и примерно через 250 метров один за другим, свернувшись, упали вниз.
Не раздумывая долго, я направился туда, где упали гуси. Место оказалось сильно заросшим кустарником и травой, но Умка почти сразу нашла одного гуся, это был крупный гуменник. Поиски второго трофея ничего не дали, и уже в темноте мы вернулись домой. Потом, через несколько дней, мне сказали, что гуся подобрал местный житель, находившийся на луговине, примыкавшей к кустам. Гусь упал почти к его ногам, и он, подобрав его, быстро ушел домой. Я об этом эпизоде никому из односельчан не говорил. Для меня было важно то, что гусь не был потерян, и хорошо, что им воспользовался человек.
При охоте на гусей на утренних зорях я собаку никогда не брал, и, когда задолго до рассвета уходил без нее, можно было долго слышать жалобное повизгивание лайки.
Охота с Умкой в лесу была не менее интересной. Ее действия по отношению к диким лесным животным вызывали у меня не только удивление, но и восхищение ее талантом охотничьей собаки.
Первые встречи с лосями и кабанами проходили с преследованием и уверенным облаиванием, как и положено зверовой собаке, но продолжалось это недолго, ибо я не проявлял интереса к ее стараниям и всегда выговаривал ей, что этого делать нельзя.
В лесу Умка ходила смело и широко, а когда находила лосей или кабанов, делала короткую полайку, после чего подбегала и, подняв голову, смотрела на меня. Это был классический анонс с вопросом: «Что будем делать?» И только после моих слов: «Умка, брось, это не наша дичь», – спокойно уходила в поиск по тому направлению, каким шел я.
Долгое время Умка не могла преодолеть свою страсть к гоньбе зайца, но и это со временем прекратилось. И только когда заяц, поднявшись с лежки, попадал в поле ее зрения, следовала угонка, и довольно продолжительная, после которой возвращалась с явно виноватым видом и получала очередной «выговор».
С лисицами все обходилось иначе: если лисица уходила по прямой, то Умка бросала преследование, как будто знала, что там, вдалеке, меня нет и добычи не будет, а когда лисица начинала ходить кругами в том массиве леса, где была поднята, то преследование было продолжительным или до тех пор, пока лисицу не останавливал мой выстрел. Во время гона голоса Умка не отдавала.
Для охоты я всегда старался выбрать наиболее благоприятный день, чтобы сочетались погодные условия, время и конкретный вид охоты.
Однажды в такой погожий день я шел по лесной дороге и вдруг услышал какой-то необычный лай, прерывавшийся визгом и глухим тявканьем. Приготовившись к выстрелу, я почти сразу увидел Умку, бегущую ко мне, а следом за ней лисицу. Как только лисица выскочила на открытое место, я застрелил ее в восьми шагах от себя. Умка к убитому зверю не подошла. Взяв собаку на поводок, осмотрел ее. Не найдя явных укусов и следов крови, сразу вернулся домой. Собаку закрыл в вольере, а сам, захватав с собой лопату и пластиковую бутылку с бензином, вернулся к убитой лисице. Выкопал яму глубиной до метра, срезал крюк из кустарника, стащил лисицу в яму, прожег ее бензином и закопал. В этот же день и потом, через равные перерывы, Умке было сделано три укола против бешенства, все окончилось благополучно. Как собака сумела понять и не вступить в схватку с бешеной лисицей, осталось тайной. В последующие годы с помощью Умки было отстреляно несколько вполне здоровых лисиц.
Прошло три года нашей счастливой охоты, когда с Умкой произошло новое приключение. Я возвращался домой, и до выхода из леса оставалось совсем немного, когда впереди из ближних кустов до меня донесся тоскливый писк Умки. Буквально через минуту я был около нее. Двухпружинный капкан третьего номера, выкрашенный в белый цвет, крепко держал переднюю лапу собаки за два средних пальца. В спешке я напоролся на сухой сучок и поранил лицо, кровь текла по щеке, а я, не обращая на это внимание, сумел быстро отжать пружины и освободить лапу Умки. К счастью, кости пальцев лапы у собаки остались целы и она почти не хромала. Моя ранка на щеке тоже была небольшой и быстро зажила.
Особое место в нашей совместной охотничьей жизни занимала охота на куницу, которая стала для меня настолько притягательной, что все другие охоты просто забывались. Исключение составляла охота на копытных с местным коллективом, занимавшая два-четыре дня.
Первая куница была добыта мной, когда Умке не исполнилось и двух лет. Случилось это так. Стояло предзимье, но снег не выпадал, и в лесу под ногами местами потрескивал ледок и похрустывали смерзшиеся листья. Я шел по направлению к посадкам ельника. На пути к нему надо было пройти низинный участок леса, густо поросший молодняком. Пробираясь через эту низину, услышал призывный лай, который постоянно ожидаешь. Преодолев чащу, я вышел на другой край этих зарослей и увидел Умку, стоящую в стороне от одинокой невысокой елки. Собака ровно, без азарта лаяла на эту ель. С осторожностью я зашел позади собаки и cтал в бинокль осматривать ель вдоль ствола. На высоте в две трети от земли, в развилке между сучками и стволом дерева увидел мордочку зверька. После выстрела куница, считая сучки, упала и была сразу схвачена Умкой; два сжатия челюстей – и все кончено. Добыча в моих руках, а дебютантка в ожидании награды вкусным.
Куница была средних размеров, это я понял потом, когда их было добыто столько, что давало возможность сравнения. Эта же первая куница с искрящимся мехом, отливающим какой-то своеобразной голубизной, осталась в моей памяти навсегда.
Потом много сезонов подряд были охоты, когда куниц приходилось добывать из дупел старых деревьев, в сорочьих гнездах и беличьих гайнах, а нередко идти по следу собаки почти полдня. Все охоты были разными и в то же время весьма эмоциональными, особенно когда после долгой ходьбы по лесу услышишь голос своей помощницы и при подходе к ней испытаешь волнение, подобное тому, которое испытывает начинающий охотник перед первым выстрелом.
Были случаи, когда схваченная Умкой куница еще оставалась живой и впивалась своими острыми клыками в морду собаки, которая пищала от боли, но не бросала добычу, а, усиленно мотая головою, трепала куницу до тех пор, пока зверек не погибал в ее крепких зубах.
Мои сборы на охоту в доме каким-то непостижимым нашему уму образом передавались Умке в вольер, и до того момента, когда я выходил на крыльцо, уже было слышно ее радостное повизгивание, а увидев меня с ружьем, она выражала полный восторг.
На охоте Умка была послушной собакой и только в редких случаях не приходила на зов. Запомнился случай, когда она не пришла даже на выстрел, чего до этого не было никогда. Я продолжал стоять на месте и через какое-то время услышал ее короткую полайку и сразу пошел на голос собаки. Пройдя небольшой участок леса, вышел на открытое место. У кромки поляны, рядом с огромной елью, крутилась Умка и изредка лаяла, проверяя таким образом нахождение зверька.
Осмотрев в бинокль елку и ничего не увидев, я сделал по вершине выстрел, после которого из кроны ели моментально выпрыгнула куница на стоящую рядом осину и стала быстро подниматься к вершине, но после выстрела свалилась вниз. Это был очень крупный экземпляр с темной окраской меха. Для Умки последовало традиционное угощение и команда домой, которую она хорошо знала и понимала.
Ее послушание и умение выполнять различные команды, в том числе и жесты руки, были безукоризненными. Она дружила и с моими кошками (их было три), и с другими собаками, а больше всего с охотниками и всеми людьми, кто приходил к нам.
Когда Умке пошел 11-й год, она заболела чумой, и в этом повинен был я, так как в тот год не сделал ей прививку, полагая, что у нее выработался сильный иммунитет, и, кроме того, не обратил внимание на ее легкое покашливание. Как оказалось, время для лечения было упущено. Болезнь приняла необратимые формы, и никакие лекарственные средства уже не смогли ей помочь. В короткое время за легочной формой болезни последовал паралич передних, а затем и задних ног.
Ожидать естественной гибели Умки, с которой были прожиты самые счастливые годы в моей охотничьей жизни, и видеть ее мучения я не мог, а потому принял самое тяжелое решение.
До районной ветлечебницы было 25 км, а я ехал на машине около часа, поскольку непроизвольно катившиеся слезы застилали мне глаза.
Похоронил я Умку на высоком месте, у кромки небольшого леска, возле березы. Положил ее на одну из своих охотничьих курток, а другой курткой накрыл. Небольшой холмик обложил дерном, а потом отсалютовал выстрелами из ружья.
Среди собак есть талантливые, умные, обычные и глупые. Умка была талантливой собакой, и мне, имеющему богатый опыт различных охот, с помощью Умки посчастливилось пополнить свои знания в области поведения диких зверей и птиц в природе.
Из всех других лаек мне не довелось видеть собак, подобных Умке, в том числе и собак, которые были у меня до и после нее.
Василий ТИХОНОВ
Фото автора
Умка
Кто из охотников, не имеющих собаку, не горевал из-за потерянных подранков или даже чисто битой дичи? И не раз такой бедолага после безуспешных попыток найти, добрать, достать стреляную дичь невольно произносил: «вот если бы у меня была собака...». Да, охотясь с подготовленной собакой, потери трофеев будут исключены или сведены до минимума.
Мои отношения с охотничьими собаками сложились не сразу. Я застал то благодатное время, когда во многих охотхозяйствах преобладали охоты с гончими. Среди них встречались такие мастерицы, с которыми за короткий осенний день можно было добыть двух-трех белячков, вдоволь насладиться чудными голосами. В некоторых хозяйствах содержались и подружейные собаки. Однако к началу семидесятых годов прошлого века охоту с гончими окончательно вытеснила загонная охота на копытных.
Несмотря на многочисленные охоты с гончими и подружейными собаками, мои симпатии были отданы лайке, и первой выращенной мною собакой была лайка. Но вскоре я понял, что содержать такую собаку, для которой жизнь – это охота, в городских условиях неприемлемо. Пришлось отдать ее в хозяйство. Судьба этой собаки сложилась удачно, и она достойно прожила свою охотничью жизнь.
Прошло много лет. И вот после ухода на заслуженный отдых я поселился в той самой сельской местности, куда много лет до этого постоянно ездил на охоту. Само собой пришло решение взять щенка. Порода даже не обсуждалась – только лайка.
Приобретение собаки для меня сложилось удачно, и весной 1992 года я уже имел щенка западносибирской лайки, которого мне подарил за символическую плату знакомый егерь ближнего охотхозяйства Дмитрий Гарусов, весьма доброжелательный, отзывчивый человек и великолепный охотник. Его собаки имели хорошие родословные и неплохие рабочие качества, что давало мне надежду на будущие охоты.
Кличка щенка определилась сразу – Умка, так как она была абсолютно белой, и на этой белизне выделялись три темных точки: глаза и мочка носа – настоящий белый медвежонок.
Выходы в поле и ближний лес с Умкой начались с двухмесячного возраста. Находясь в лесу, она проявляла большое любопытство ко всему и в то же время, познавая окружающий мир, вела себя очень осторожно, облаивая предметы, резко выделявшиеся на общем фоне. Это мог быть вывернутый корень дерева или большой почерневший пень.
Встречи с домашними животными проходили довольно мирно, но однажды к Умке в вольер каким-то образом попала курочка-молодка, и она ее «заиграла», за что «по свежим следам» была примерно наказана. В последующем цыплята и куры могли свободно ходить у нее буквально под носом.
К зиме Умка оделась в хороший шерстный покров и внешне выглядела как взрослая собака. Выходы на охоту стали более частыми, и первым зверем, который был загнан на низкорослую березку и уверенно облаян, оказалась ласка. Умке на то время шел седьмой месяц, а спустя несколько дней, когда я снова был на охоте и шел по берегу лесного ручья, Умка, промышляя впереди, сумела поймать и придушить норку, а затем принести ее мне.
Однажды, выйдя из дома утром, я увидел, что выпала свежая пороша, был легкий морозец, сама погода звала на охоту. Через полчаса я уже подходил к лесу. Умка бежала впереди. Вдруг я услышал ее звонкий лай. Место оказалось сильно заросшим, подход был довольно трудным, но все же через считаные минуты я увидел собаку, а над ней, примерно в трех метрах, на кусте бредняка сидела норка.
Стрелять пришлось через кусты, и после выстрела норка не упала, а юркнула вниз. Подойдя ближе, увидел, что Умка, усиленно работая лапами, пытается добраться до старого корневища. Достав маленький топор, я стал вырубать корни, и после нескольких ударов оттуда выскочила норка. Убежать она не успела, поскольку в мгновенье ока оказалась в зубах у собаки. Все произошло настолько быстро, что увидеть момент хватки я не успел.
Зима в тот год была щедра на снегопады, и к середине декабря установился высокий снежный покров. К сожалению, выходы на охоту с собакой пришлось прекратить, поскольку она тонула в снегу чуть ли не по самые уши и ходила по лыжне сзади.
Весной, когда разрешили охоту, я стал ходить с Умкой на пруды, которых в округе было до десятка; на некоторых из них обитали мелкие звери и птицы.
Зная, что весной находиться с собакой в охотугодьях разрешается только с легавыми и спаниелями, я до подхода к выбранному пруду всегда вел собаку на поводке. Мне хотелось приучить ее не бояться воды. Осенью она смело шлепала по лужам, а увидеть, как плавает, мне пока не пришлось.
На одном из прудов, вблизи от деревни, куда я пришел с собакой ранним утром, увидел на воде плавающее маленькое животное и, посмотрев в бинокль, понял, что это водяная крыса, именно крыса, а не ондатра или норка. После выстрела она осталась на поверхности, а Умка, увидев «что-то», бегала по берегу, тихо поскуливая, но в воду не шла. Я всячески старался послать ее за «трофеем», кидал туда небольшие комки земли, командовал: «Подай!» Прошло какое-то время, и Умка спокойно вошла в воду и поплыла так, как будто умела это делать с рождения.
Вторая крыса была также доставлена на берег, но в лучшем исполнении, ибо уговаривать Умку не пришлось. Получив за работу лакомство, она не переставала следить за добычей до тех пор, пока я не убрал крыс в сумку.
Пришло время летне-осенней охоты, и каждый выход со своей помощницей открывал в ней все новые способности. Умка имела великолепный слух, отличное зрение, благодаря которым из-под нее можно было успешно стрелять и бекаса с коростелем, и особенно тетеревов.
За тетеревами мы начинали охоту во второй половине августа, когда молодые петухи почти полностью одевались в черное перо. В тех местах тетерева держались вблизи овсяных полей и клеверищ, разделявшихся полосами кустарников и достаточно высоких деревьев, выросших по водоотводным канавам.
На таких охотах я шел вдоль полосы кустов с одной стороны, а Умка вначале ходила и по обе стороны, и по кустам. В результате тетерева чаще вылетали вне выстрела. Тогда я стал подзывать ее к себе ближе, и вскоре собака поняла, что от нее требуется. Она стала вести поиск не дальше 30–40 метров, а если шла по другой стороне, то нередко выходила на мою сторону, проверяя, где нахожусь я. Причуя тетеревов, Умка замирала на короткое время, иногда поворачивала голову в мою сторону, как бы говоря: «Смотри в оба, они здесь». Затем следовал прыжок туда, где находилась дичь. Тетерева при этом не улетали низом, скрываясь за ближним кустом, а поднимались почти вертикально, как будто их выбрасывала катапульта. Такой вылет давал возможность успешно стрелять, особенно по старым петухам, взлетавшим первыми и замиравшим в верхней точке взлета. Тетерок я сознательно не стрелял.
На местах, поросших высокой травой, после взлета любой дичи, если она улетала низом, Умка не выпрыгивала, как делает большинство собак, а вставала на задние лапы вертикально, чтобы хорошо видеть, куда летит птица. Такой прием «цирковой стойки» она выполняла всегда, когда эта было необходимо.
Проживая в сельской местности, недалеко от р. Волги, я достаточно часто охотился на уток, а потом настало такое время, когда эта охота перестала приносить удовлетворение. И вот почему. На одном из заливов Волги, где проводились охоты на уток, находилось всего 4 шалаша, а в конце 90-х годов их стало 12! Охотхозяйство, владеющее этим охотничьим участком, вынуждено было пойти на такие меры, чтобы выжить.
Необходимо отметить, что к этому времени водная территория залива заметно утратила свою привлекательность для утиного племени, так как вся береговая мелководная зона, являющаяся кормовой базой для речных пород уток, заросла плотной стеной многолетнего риса, заросли внутренние плесы и протоки, что привело к потере почти всей естественной кормовой базы.
Однако такое состояние угодий и плотность шалашей нисколько пока не влияет на посещаемость. На открытие охоты в августе на заливе собирается масса стрелков, явно превышающая возможность нормальной охоты. В залив приходит до полдюжины быстроходных катеров с тремя-четырьмя автоматчиками, пять-шесть местных охотников на подручных плавсредствах и чуть больше «безлошадных», охотящихся с берега.
Стрельба начинается затемно, вскоре переходит в канонаду и продолжается до 9–10 часов. Назвать это охотой нельзя, а называть по-другому не хочется, хотя и нетрудно.
Побывав один раз на таком открытии, когда со всех сторон на тебя осыпается дробь, и довольно крупных номеров, я и многие местные охотники напрочь отказались от охот в этом месте.
Наши утиные охоты стали проходить на прудах, находящихся в полях, и только на вечерних зорях. При удачном выборе пруда можно было ожидать два-три налета и добыть пару, а иногда и больше различных уток.
На таких охотах Умка, обладая великолепным слухом, хорошо слышала свист утиных крыльев и, когда утки садились в какой-либо части пруда, мчалась по берегу; если было надо, шла в заросли и быстро поднимала их на крыло. Нередко утки налетали прямо на кого-то из охотников или делали облет и попадали под выстрел.
На всех охотах, куда бы ни упала утка, даже с отлетом, ни одной птицы не было потеряно.
Однажды в октябре, когда уже стемнело, ко мне пришли два знакомых охотника и поведали, что не смогли найти в зарослях травы нескольких стреляных уток, а одну взять с чистой воды, поскольку пруд был глубоким и купаться в октябре не хотелось. Утром следующего дня я пришел на этот пруд, и Умка первой подала утку с воды, а потом быстро нашла подранка и двух битых. Все утки оказались cвиязями.
Хорошо запомнилась мне охота, когда на одном из прудов я ожидал подлета гусей. В этом месте проходил их пролет. Рядом сидела Умка и также нетерпеливо ждала появления птицы.
Первые две многочисленные стаи гусей прошли стороной, ближе к Волге, но и нам долго ждать не пришлось. Гусей я увидел издалека, это была небольшая стая, летевшая прямо на меня, но затем она немного отвернула и полетела чуть левее и, как я посчитал, на предельном расстоянии для ружейного выстрела. После дуплета (стрелял нулевкой) два гуся, отделившись от стаи, пошли в одном направлении, планируя со снижением, и примерно через 250 метров один за другим, свернувшись, упали вниз.
Не раздумывая долго, я направился туда, где упали гуси. Место оказалось сильно заросшим кустарником и травой, но Умка почти сразу нашла одного гуся, это был крупный гуменник. Поиски второго трофея ничего не дали, и уже в темноте мы вернулись домой. Потом, через несколько дней, мне сказали, что гуся подобрал местный житель, находившийся на луговине, примыкавшей к кустам. Гусь упал почти к его ногам, и он, подобрав его, быстро ушел домой. Я об этом эпизоде никому из односельчан не говорил. Для меня было важно то, что гусь не был потерян, и хорошо, что им воспользовался человек.
При охоте на гусей на утренних зорях я собаку никогда не брал, и, когда задолго до рассвета уходил без нее, можно было долго слышать жалобное повизгивание лайки.
Охота с Умкой в лесу была не менее интересной. Ее действия по отношению к диким лесным животным вызывали у меня не только удивление, но и восхищение ее талантом охотничьей собаки.
Первые встречи с лосями и кабанами проходили с преследованием и уверенным облаиванием, как и положено зверовой собаке, но продолжалось это недолго, ибо я не проявлял интереса к ее стараниям и всегда выговаривал ей, что этого делать нельзя.
В лесу Умка ходила смело и широко, а когда находила лосей или кабанов, делала короткую полайку, после чего подбегала и, подняв голову, смотрела на меня. Это был классический анонс с вопросом: «Что будем делать?» И только после моих слов: «Умка, брось, это не наша дичь», – спокойно уходила в поиск по тому направлению, каким шел я.
Долгое время Умка не могла преодолеть свою страсть к гоньбе зайца, но и это со временем прекратилось. И только когда заяц, поднявшись с лежки, попадал в поле ее зрения, следовала угонка, и довольно продолжительная, после которой возвращалась с явно виноватым видом и получала очередной «выговор».
С лисицами все обходилось иначе: если лисица уходила по прямой, то Умка бросала преследование, как будто знала, что там, вдалеке, меня нет и добычи не будет, а когда лисица начинала ходить кругами в том массиве леса, где была поднята, то преследование было продолжительным или до тех пор, пока лисицу не останавливал мой выстрел. Во время гона голоса Умка не отдавала.
Для охоты я всегда старался выбрать наиболее благоприятный день, чтобы сочетались погодные условия, время и конкретный вид охоты.
Однажды в такой погожий день я шел по лесной дороге и вдруг услышал какой-то необычный лай, прерывавшийся визгом и глухим тявканьем. Приготовившись к выстрелу, я почти сразу увидел Умку, бегущую ко мне, а следом за ней лисицу. Как только лисица выскочила на открытое место, я застрелил ее в восьми шагах от себя. Умка к убитому зверю не подошла. Взяв собаку на поводок, осмотрел ее. Не найдя явных укусов и следов крови, сразу вернулся домой. Собаку закрыл в вольере, а сам, захватав с собой лопату и пластиковую бутылку с бензином, вернулся к убитой лисице. Выкопал яму глубиной до метра, срезал крюк из кустарника, стащил лисицу в яму, прожег ее бензином и закопал. В этот же день и потом, через равные перерывы, Умке было сделано три укола против бешенства, все окончилось благополучно. Как собака сумела понять и не вступить в схватку с бешеной лисицей, осталось тайной. В последующие годы с помощью Умки было отстреляно несколько вполне здоровых лисиц.
Прошло три года нашей счастливой охоты, когда с Умкой произошло новое приключение. Я возвращался домой, и до выхода из леса оставалось совсем немного, когда впереди из ближних кустов до меня донесся тоскливый писк Умки. Буквально через минуту я был около нее. Двухпружинный капкан третьего номера, выкрашенный в белый цвет, крепко держал переднюю лапу собаки за два средних пальца. В спешке я напоролся на сухой сучок и поранил лицо, кровь текла по щеке, а я, не обращая на это внимание, сумел быстро отжать пружины и освободить лапу Умки. К счастью, кости пальцев лапы у собаки остались целы и она почти не хромала. Моя ранка на щеке тоже была небольшой и быстро зажила.
Особое место в нашей совместной охотничьей жизни занимала охота на куницу, которая стала для меня настолько притягательной, что все другие охоты просто забывались. Исключение составляла охота на копытных с местным коллективом, занимавшая два-четыре дня.
Первая куница была добыта мной, когда Умке не исполнилось и двух лет. Случилось это так. Стояло предзимье, но снег не выпадал, и в лесу под ногами местами потрескивал ледок и похрустывали смерзшиеся листья. Я шел по направлению к посадкам ельника. На пути к нему надо было пройти низинный участок леса, густо поросший молодняком. Пробираясь через эту низину, услышал призывный лай, который постоянно ожидаешь. Преодолев чащу, я вышел на другой край этих зарослей и увидел Умку, стоящую в стороне от одинокой невысокой елки. Собака ровно, без азарта лаяла на эту ель. С осторожностью я зашел позади собаки и cтал в бинокль осматривать ель вдоль ствола. На высоте в две трети от земли, в развилке между сучками и стволом дерева увидел мордочку зверька. После выстрела куница, считая сучки, упала и была сразу схвачена Умкой; два сжатия челюстей – и все кончено. Добыча в моих руках, а дебютантка в ожидании награды вкусным.
Куница была средних размеров, это я понял потом, когда их было добыто столько, что давало возможность сравнения. Эта же первая куница с искрящимся мехом, отливающим какой-то своеобразной голубизной, осталась в моей памяти навсегда.
Потом много сезонов подряд были охоты, когда куниц приходилось добывать из дупел старых деревьев, в сорочьих гнездах и беличьих гайнах, а нередко идти по следу собаки почти полдня. Все охоты были разными и в то же время весьма эмоциональными, особенно когда после долгой ходьбы по лесу услышишь голос своей помощницы и при подходе к ней испытаешь волнение, подобное тому, которое испытывает начинающий охотник перед первым выстрелом.
Были случаи, когда схваченная Умкой куница еще оставалась живой и впивалась своими острыми клыками в морду собаки, которая пищала от боли, но не бросала добычу, а, усиленно мотая головою, трепала куницу до тех пор, пока зверек не погибал в ее крепких зубах.
Мои сборы на охоту в доме каким-то непостижимым нашему уму образом передавались Умке в вольер, и до того момента, когда я выходил на крыльцо, уже было слышно ее радостное повизгивание, а увидев меня с ружьем, она выражала полный восторг.
На охоте Умка была послушной собакой и только в редких случаях не приходила на зов. Запомнился случай, когда она не пришла даже на выстрел, чего до этого не было никогда. Я продолжал стоять на месте и через какое-то время услышал ее короткую полайку и сразу пошел на голос собаки. Пройдя небольшой участок леса, вышел на открытое место. У кромки поляны, рядом с огромной елью, крутилась Умка и изредка лаяла, проверяя таким образом нахождение зверька.
Осмотрев в бинокль елку и ничего не увидев, я сделал по вершине выстрел, после которого из кроны ели моментально выпрыгнула куница на стоящую рядом осину и стала быстро подниматься к вершине, но после выстрела свалилась вниз. Это был очень крупный экземпляр с темной окраской меха. Для Умки последовало традиционное угощение и команда домой, которую она хорошо знала и понимала.
Ее послушание и умение выполнять различные команды, в том числе и жесты руки, были безукоризненными. Она дружила и с моими кошками (их было три), и с другими собаками, а больше всего с охотниками и всеми людьми, кто приходил к нам.
Когда Умке пошел 11-й год, она заболела чумой, и в этом повинен был я, так как в тот год не сделал ей прививку, полагая, что у нее выработался сильный иммунитет, и, кроме того, не обратил внимание на ее легкое покашливание. Как оказалось, время для лечения было упущено. Болезнь приняла необратимые формы, и никакие лекарственные средства уже не смогли ей помочь. В короткое время за легочной формой болезни последовал паралич передних, а затем и задних ног.
Ожидать естественной гибели Умки, с которой были прожиты самые счастливые годы в моей охотничьей жизни, и видеть ее мучения я не мог, а потому принял самое тяжелое решение.
До районной ветлечебницы было 25 км, а я ехал на машине около часа, поскольку непроизвольно катившиеся слезы застилали мне глаза.
Похоронил я Умку на высоком месте, у кромки небольшого леска, возле березы. Положил ее на одну из своих охотничьих курток, а другой курткой накрыл. Небольшой холмик обложил дерном, а потом отсалютовал выстрелами из ружья.
Среди собак есть талантливые, умные, обычные и глупые. Умка была талантливой собакой, и мне, имеющему богатый опыт различных охот, с помощью Умки посчастливилось пополнить свои знания в области поведения диких зверей и птиц в природе.
Из всех других лаек мне не довелось видеть собак, подобных Умке, в том числе и собак, которые были у меня до и после нее.
Василий ТИХОНОВ
Фото автора
-
НикС
- Ветеран форума
- Сообщения: 5013
- Зарегистрирован: 25 сен 2007, 09:09
- Откуда: Солнечная Адыгея
- Поблагодарили: 1 раз
- Контактная информация:
Охота на уток с лайкой
Летне-осенняя охота на уток у многих является наиболее популярной среди всех охот. Собственно говоря, для подавляющего большинства охотничьей братии открытие охоты в августе как раз и начинается с утиной зорьки! Эту охоту уважают как умудренные опытом, так и молодые охотники.
Почти каждый из нас делал свои первые шаги именно с утиной охоты вследствие ее доступности, обманчиво кажущейся несложности и относительной многочисленности, по сравнению с другими, видами дичи, обитающими на водоемах любого типа.
Многие из нас со временем убеждались, что без собаки на утиной охоте приходится очень нелегко. Пропадает значительная часть трофеев. Невозможно найти даже чисто битую птицу в крепких местах и при стрельбе в сумерках. Без лодки никак не достать утку, лежащую на поверхности воды глубокого плеса. А случись подранок – вообще беда! И думать нечего отыскать его в густых зарослях водной растительности и даже на сухом месте.
При охоте на уток используются различные породы собак. Тут и общепризнанные «утятники» – спаниели, и мастера апортировки – лабрадоры. Отлично работают по утке хорошо выдрессированные, вежливые и опытные континентальные и островные легавые. Окажет помощь охотнику и юркий ягд. Но наиболее приспособленными для многочасовой работы в самых крепких местах и в ледяной воде, среди колючих и режущих кожу растений, несомненно, являются лайки. В этом качестве лайкам, пожалуй, нет равных среди собак любых других пород!
Многие наши лайки любят воду и совершенно не промокают при длительной работе на плаву. Их необычайно густой, теплый подшерсток всегда остается сухим. Этот же подшерсток и жесткая ость предохраняют лаек от порезов осокой. Хорошо одетые, физически развитые и очень выносливые, они практически в течение всего дня могут работать в густых зарослях водной растительности, при этом совершенно не показывая каких-либо признаков усталости и снижения охотничьего азарта. Лайки без устали разыскивают и поднимают на крыло таящихся в густом тростнике уток, подают битую птицу и мастерски находят и ловят подранков. Некоторые из них при доборе подранка могут даже нырнуть за ним под воду! Прекрасно дрессируемые, послушные, они, работая по утке, радуют охотника своей целеустремленностью и удивительно осмысленной, умной работой. С лайками охотятся на перелетах, а также при ходовой охоте «на вылетку» и с подъезда на лодке к днюющим в тростниках уткам.
Молодая лайка, натаскиваемая по утке, должна быть хорошо выдрессирована, послушна, без понуканий идти в воду и подавать различные предметы с воды. Обучить лайку апортированию с воды несложно. Делать это нужно в теплые, но не жаркие летние дни, после полудня, когда вода достаточно прогреется, чтобы у вашей собаки не выработалась неприязнь к холодной воде. Лучшими для этого являются неглубокие водоемы со стоячей водой и пологими берегами.
Предварительно, конечно же, ваша лайка должна научиться безукоризненно подавать самые разные предметы с суши и запросто находить их в густой траве и в кустарнике. Обучение этому – дело недели, а то и пары – тройки дней, если ваша лайка смышленая и легко обучаемая. В дальнейшем необходимо только периодически закреплять урок.
После этого при условии, что ваша лайка уже приучена к воде, любит воду и не боится ее, можно приступать к обучению подачи предметов сначала с мелководья, где воды ей буквально по локотки, затем, через несколько занятий, на более глубоких местах пешком и, наконец, вплавь, забрасывая апортируемый предмет все дальше и дальше. Самое главное в этом деле не переусердствовать. Как вы только увидели, что ваша собака после нескольких уверенных подач с воды начала колебаться, занятие следует прекратить. Возобновить его можно только ближе к вечеру во время очередной прогулки или же на следующий день.
Обычно, после того как лайка начала уверенно подавать предметы с воды, я начинаю ежедневно тренировать ее, бросая в воду палку с привязанными к ней утиными крылышками, чтобы собака почувствовала во рту «вкус» пера. Я наблюдал, как некоторые молодые лайки, прекрасно подающие любые предметы, едва схватив такую поноску, выбрасывали ее, так как ощущение пера во рту им, видимо, было неприятно. На охоте то же самое может произойти и с битыми утками. Собака без колебаний бросается в воду после удачного выстрела, подплывает, хватает утку или же просто тыкается в нее носом, тут же бросает и разворачивается назад. Иногда подает птицу с явным азартом, но через раз.
Бывает и так, что, казалось бы, любящая воду, прекрасно плавающая молодая собака подает битых птиц лишь пешком, с мелководья. Такая лайка, как только возникает необходимость плыть, останавливается и некоторое время смотрит на лежащую утку, а затем начинает подскуливать или облаивать так некстати для нее упавший на глубину трофей. Но, по моим наблюдениям, если утка еще подает признаки жизни и трепыхается, любая, даже самая ленивая, не желающая плыть собака, не задумываясь, бросается к трофею!
Все эти недостатки в работе молодой лайки можно легко исправить, но лишь путем постоянных тренировок с поощрением собаки за каждую правильно выполненную работу. Методы жесткого принуждения и тем более наказания здесь совершенно неприемлемы!
Лучшее время для натаски молодой лайки по утке – третья декада июля, так как выводки еще не на крыле и вашему питомцу легче будет работать по ним.
Вся беда в том, что натаска собак по водоплавающей птице согласно «Правилам охоты» разрешается «во всех открытых для охоты угодьях» лишь с первого августа. В это время значительная часть утиных выводков, особенно в годы с ранней весной, уже летные, и натаска молодой лайки по ним значительно усложняется. В более ранние сроки, согласно тем же «Правилам», натаска разрешена только «в специально отведенных участках угодий». Во многих охотхозяйствах таких «утиных» участков просто-напросто не существует.
Исходя из всего вышесказанного, я своих лаек обычно натаскиваю по утенку, выведенному своими же подсадными утками. Для натаски берется только молодой селезень.
Утенку соединяют пальцы и связывают их так, чтобы плавательная перепонка не раскрывалась. Затем тонкой проволокой перекручивают все первостепенные маховые. После таких процедур скорость передвижения его по воде значительно уменьшится, и лайка сможет в конце концов изловить его. Если этого не сделать, то весь процесс натаски вашей собаки сведется к продолжительной гоньбе утенка по воде.
Для натаски вам обязательно потребуется помощник, который скрытно подойдет к водоему и незаметно для вашей «обучаемой» выпустит утенка на воду. Лучший водоем для первой натаски – небольшой, не очень сильно заросший прудик. Здесь работа собаки вам будет хорошо видна, и вы сможете сразу же исправить ошибки своего питомца, если такие вдруг возникнут. Присутствие водной растительности на водоеме все же необходимо для того, чтобы утенок имел возможность уйти от собаки в эти «крепи» и там затаиться, а ваша собака уже с первых уроков работала бы в условиях, максимально приближенных к «боевым».
Не доходя метров 30–40 до водоема, лайку спускают с поводка и, скомандовав «Ищи!», указывают направление поиска. Собака тут же на махах уходит к водоему. Заметив плавающего утенка и оценив обстановку, она обычно с ходу бросается в воду и плывет к нему, пытаясь поймать. Вот до утенка уже совсем близко, и лайка изготовилась схватить его, но не тут-то было! Утенок ныряет. Но с нераскрытыми перепонками и связанными маховыми перьями – не очень далеко. Удивленная от внезапно исчезнувшей из-под носа добычи лайка крутится на одном месте, озираясь по сторонам. Если утенок вынырнул на чистом, то лайка тут же устремляется к нему. Утенок опять ныряет. И так может продолжаться несколько раз кряду. Если ваша лайка его не поймает, то уставший от продолжительного ныряния утенок, помогая себе крыльями, в конце концов попытается обязательно «убежать» по воде в заросли водной растительности или под защиту кустов ивняка, растущих у самого уреза воды, и там затаиться. Проследив, куда ушел утенок, собака проследует в том направлении и через некоторое время отыщет его. Последует резкий рывок вперед, и утенок окажется у нее в зубах. Лайки не всегда прикусывают птицу, поэтому зачастую утенок остается цел и невредим и может быть снова использован для тренировки. Для обучения лайки с помощью утенка достаточно двух–трех упражнений в день. Занятия должны повторяться несколько дней кряду и, если есть возможность, в разных местах, чтобы собака понимала, что утки могут водиться не только на каком-то конкретном водоеме.
Если лайка все же придушила утенка, то можно несколько раз подряд использовать его для апортирования под выстрел. В этом случае вам также потребуется помощник, который должен незаметно нести утенка, чтобы собака не учуяла его раньше времени. Пока посланная в поиск лайка отвлечена обшариванием прибрежной растительности и, где пешком, где вплавь, проверяет крепкие места, в которых, как она поняла ранее, могут таиться утки, ваш помощник из-за какого-нибудь куста или из-за вашей спины под выстрел вверх бросает утенка так, чтобы тот упал как можно дальше от берега. Утенка бросают как на открытую воду, так и в водную растительность. Такие упражнения должны проходить и в светлое время суток, и в сумерки.
При ходовой охоте «на вылетку» лайка должна работать в непосредственном контакте с охотником. Поиск ее не должен быть широким, иначе все утки будут подниматься за пределами ружейного выстрела. Обычно лайка очень скоро понимает, что от нее требуется на такой охоте и самостоятельно начинает работать накоротке. К тому же те крепкие места, где днем отсиживаются утки, обычно не позволяют молодой азартной собаке слишком далеко отходить от хозяина, вынуждая ее волей-неволей сужать поиск. Опытные лайки в зависимости от того, на какую дичь с ними охотятся, сами выбирают ту или иную ширину поиска.
Лайка при ходовой охоте на уток должна тщательно обследовать все крепи, где, возможно, скрываются утиные выводки, и, не задерживаясь, ходом проходить нехарактерные для обитания этой дичи места. Например, песчаные отмели и прибрежные участки водоемов, лишенные водной растительности. И напротив, только завидев какую-либо куртинку тростника или камыша, заросли кустарника на сплавине или «поля» осоки, стрелолиста, телореза или рдеста, лайка непременно должна устремиться туда.
Причуяв уток или заслышав шорох, собака на мгновение приостанавливается, настораживает уши и обнюхивает траву, хранящую запах птиц, слегка повиливая хвостом. Затем, высоко подняв морду вверх, лайка делает несколько шагов сначала в одну, затем в другую сторону и, точно определив направление, быстро, по прямой продвигается в сторону волнующего ее запаха. Постепенно, по мере приближения к уткам, ход ее замедляется, движения становятся осторожней, а работа хвоста все энергичней. Следуют секундная остановка и стремительный бросок вперед. Из травы с кряканьем и громким лопотанием крыльев поднимаются несколько уток. Видя это, лайка пытается преследовать их, но, поняв всю тщетность задуманного, вскоре останавливается и озирается на хозяина. Не следует сразу отзывать собаку. Напротив, нужно по возможности осторожно подойти к ней поближе и скомандовать: «Ищи!» Возможно, что не все утки взлетели сразу. Часто, особенно в начале сезона охоты, одна или несколько птиц, отплыв в сторону во время отдыха, в момент опасности не взлетают вслед за всем выводком, а крепко затаиваются на месте.
В связи с этим памятен случай моей охотничьей молодости. С одной заросшей старицы недалеко от меня срывается пара кряковых. Я успешно проморгал их, но через несколько секунд из травы, примерно с этого же места, взлетают еще две утки. После дуплета одна из них падает возле приметного талового куста, растущего на крохотном островке. Позабыв обо всем на свете, в том числе и о том, что нужно перезарядить ружье, я ринулся к месту падения добычи. И тут же был ошеломлен взлетом чуть ли не из-под ног еще одной кряквы! Ругая себя за оплошность последними словами, я приступил к поискам. Но ни около куста, ни под кустом (вдруг подранок выбрался на сушу) я утку не нашел. Безрезультатно обследовав все в радиусе пяти–семи метров от куста, я возвратился на берег и приуныл. Куда же она могла деться? Закурил с горя. Через некоторое время вдруг вижу: в мою сторону идет охотник, а впереди черным шаром катит русско-европейская лайчушка. Поздоровались, покурили. Рассказал ему о не найденном трофее и попросил помочь – отправить туда собачку. Оставшись на берегу, я стал свидетелем такого представления. Лайка сразу почуяла утиный дух, галопом влетела в воду и поплыла к краю тростника. Ее хозяин с ружьем на изготовку следовал за ней. Лайка в это время уже вошла в тростник и вовсю орудовала там. Вскоре с громким кряканьем из тростника поднялась утка. Выстрел. Кряква, перевернувшись в воздухе, упала назад в тростник. Лайка подала птицу хозяину и снова устремилась в поиск. Из затопленного кочкарника, поросшего высокой осокой, поднялась еще одна птица. Снова прозвучал выстрел владельца собаки, умелая подача в руки, и вновь лайка в поиске! Какой-то шум в тростнике, шлепки по воде, истеричное кряканье, и собака подает хозяину живую утку с перебитым крылом – моего подранка! Больше лайка в поиск не пошла, а ее хозяин почему-то и не настаивал. Видимо, просто утки на данном водоеме кончились.
Вот наглядный пример, как мертво таятся в крепях утки, без собаки их зачастую никак невозможно поднять на крыло. Ведь в поисках подранка я исходил все как раз в этих самых местах, по нескольку раз проходя рядом с затаившимися птицами!
При охоте с лайкой на перелетах роль ее заключается не только в том, чтобы подать охотнику битую дичь и отыскать подранка, но и заранее предупредить его о том, с какой стороны налетают утки. Особенно ценна такая помощь в густых сумерках, когда в распоряжении охотника бывает лишь три–четыре секунды, чтобы успеть выстрелить навскидку по внезапно появившейся, вихрем мчащейся цели. Для этого лайку усаживают неподалеку, на виду у охотника, а при позднеосенней охоте обязательно на сухом месте. Опытные лайки, не первый раз охотящиеся на перелетах, часто сами выбирают себе такое место: кочку, плотный залом тростника, полузатопленный ствол дерева или участок мелководья, где воды по запястья или чуть выше. Обладая уникальным, почти сверхъестественным слухом, лайка слышит свист утиных крыльев гораздо раньше охотника. Она тут же настораживает уши, разворачивается в сторону звука и по мере перемещения уток отмечает местонахождение птиц резкими, короткими поворотами головы. Охотник имеет возможность, следя за поведением своей собаки, своевременно изготовиться к стрельбе. После удачного выстрела лайка, подбадриваемая хозяином, бросается к утке, берет ее и поворачивает к берегу.
При охоте с молодой собакой охотник не должен дожидаться пока та сама принесет ему дичь в руки. Скомандовав: «Подай! Подай!» и подбадривая собаку: «Ай, молодец! Молодец!», он должен продвинуться к тому месту, куда направляется с уткой его помощница, и при выходе ее на берег или мелководье забрать у нее птицу. Обычно лайки сами отдают ее охотнику или же кладут на берегу. Но если вы заметили, что ваша собака не намерена расстаться с добычей и делает попытку, кося на вас хитрыми глазами, уйти с ней в сторону или удрать, такие действия должны быть немедленно пресечены запрещающей командой. Как правило, строгого окрика оказывается достаточно, и лайка тут же бросает утку. Забрав птицу, нужно обязательно подозвать собаку к себе, похвалить, погладить и дать лакомство.
Бывает и так, что после выстрела лайка не увидела места падения битой птицы. Бросившись по направлению выстрела в воду, собака плавает туда-сюда, крутит головой во все стороны, подплывает к увиденным на воде темным предметам: кочкам, корягам, принимая их за утку, но лежащий неподвижно трофей никак не может заметить! В этом случае полезно иметь в кармане несколько мелких камушков. Кидая их в направлении лежащей на воде утки, как можно ближе к ней, вы тем самым привлечете внимание собаки и укажете ей направление поиска. Ориентируясь на всплески воды при падении камушков, собака будет двигаться в том направлении и в конце концов причует птицу, заметит ее и возьмет. При отсутствии камушков, можно использовать стреляные гильзы. Но так как последние не тонут, то собака в ряде случаев будет пытаться схватить их, а утку упорно не замечать, особенно когда охотник забрасывает гильзы не очень точно.
После выстрела охотника лайка всегда очень внимательно следит за поведением уток и, при самом малейшем намеке на попадание, бросается вслед, казалось бы, благополучно улетающей дичи. Несколько раз я становился свидетелем, как лайка, проследив за полетом утки, устремлялась в поиск и через некоторое время приносила подранка. От зоркого взгляда лайки не могут ускользнуть даже малейшие изменения полета легкораненой птицы!
В дальнейшем от охоты к охоте, от сезона к сезону мастерство собаки при работе по утке будет совершенствоваться и оттачиваться. Умница лайка постепенно постигнет все тонкости и нюансы утиной охоты, превратившись в незаменимую помощницу для своего хозяина. А став утиным асом, может кое-чему научить и самого охотника, открыв новые, неведанные ему до сих пор утиные повадки!
Охота и рыбалка
ВЯЧЕСЛАВ Ососков
Летне-осенняя охота на уток у многих является наиболее популярной среди всех охот. Собственно говоря, для подавляющего большинства охотничьей братии открытие охоты в августе как раз и начинается с утиной зорьки! Эту охоту уважают как умудренные опытом, так и молодые охотники.
Почти каждый из нас делал свои первые шаги именно с утиной охоты вследствие ее доступности, обманчиво кажущейся несложности и относительной многочисленности, по сравнению с другими, видами дичи, обитающими на водоемах любого типа.
Многие из нас со временем убеждались, что без собаки на утиной охоте приходится очень нелегко. Пропадает значительная часть трофеев. Невозможно найти даже чисто битую птицу в крепких местах и при стрельбе в сумерках. Без лодки никак не достать утку, лежащую на поверхности воды глубокого плеса. А случись подранок – вообще беда! И думать нечего отыскать его в густых зарослях водной растительности и даже на сухом месте.
При охоте на уток используются различные породы собак. Тут и общепризнанные «утятники» – спаниели, и мастера апортировки – лабрадоры. Отлично работают по утке хорошо выдрессированные, вежливые и опытные континентальные и островные легавые. Окажет помощь охотнику и юркий ягд. Но наиболее приспособленными для многочасовой работы в самых крепких местах и в ледяной воде, среди колючих и режущих кожу растений, несомненно, являются лайки. В этом качестве лайкам, пожалуй, нет равных среди собак любых других пород!
Многие наши лайки любят воду и совершенно не промокают при длительной работе на плаву. Их необычайно густой, теплый подшерсток всегда остается сухим. Этот же подшерсток и жесткая ость предохраняют лаек от порезов осокой. Хорошо одетые, физически развитые и очень выносливые, они практически в течение всего дня могут работать в густых зарослях водной растительности, при этом совершенно не показывая каких-либо признаков усталости и снижения охотничьего азарта. Лайки без устали разыскивают и поднимают на крыло таящихся в густом тростнике уток, подают битую птицу и мастерски находят и ловят подранков. Некоторые из них при доборе подранка могут даже нырнуть за ним под воду! Прекрасно дрессируемые, послушные, они, работая по утке, радуют охотника своей целеустремленностью и удивительно осмысленной, умной работой. С лайками охотятся на перелетах, а также при ходовой охоте «на вылетку» и с подъезда на лодке к днюющим в тростниках уткам.
Молодая лайка, натаскиваемая по утке, должна быть хорошо выдрессирована, послушна, без понуканий идти в воду и подавать различные предметы с воды. Обучить лайку апортированию с воды несложно. Делать это нужно в теплые, но не жаркие летние дни, после полудня, когда вода достаточно прогреется, чтобы у вашей собаки не выработалась неприязнь к холодной воде. Лучшими для этого являются неглубокие водоемы со стоячей водой и пологими берегами.
Предварительно, конечно же, ваша лайка должна научиться безукоризненно подавать самые разные предметы с суши и запросто находить их в густой траве и в кустарнике. Обучение этому – дело недели, а то и пары – тройки дней, если ваша лайка смышленая и легко обучаемая. В дальнейшем необходимо только периодически закреплять урок.
После этого при условии, что ваша лайка уже приучена к воде, любит воду и не боится ее, можно приступать к обучению подачи предметов сначала с мелководья, где воды ей буквально по локотки, затем, через несколько занятий, на более глубоких местах пешком и, наконец, вплавь, забрасывая апортируемый предмет все дальше и дальше. Самое главное в этом деле не переусердствовать. Как вы только увидели, что ваша собака после нескольких уверенных подач с воды начала колебаться, занятие следует прекратить. Возобновить его можно только ближе к вечеру во время очередной прогулки или же на следующий день.
Обычно, после того как лайка начала уверенно подавать предметы с воды, я начинаю ежедневно тренировать ее, бросая в воду палку с привязанными к ней утиными крылышками, чтобы собака почувствовала во рту «вкус» пера. Я наблюдал, как некоторые молодые лайки, прекрасно подающие любые предметы, едва схватив такую поноску, выбрасывали ее, так как ощущение пера во рту им, видимо, было неприятно. На охоте то же самое может произойти и с битыми утками. Собака без колебаний бросается в воду после удачного выстрела, подплывает, хватает утку или же просто тыкается в нее носом, тут же бросает и разворачивается назад. Иногда подает птицу с явным азартом, но через раз.
Бывает и так, что, казалось бы, любящая воду, прекрасно плавающая молодая собака подает битых птиц лишь пешком, с мелководья. Такая лайка, как только возникает необходимость плыть, останавливается и некоторое время смотрит на лежащую утку, а затем начинает подскуливать или облаивать так некстати для нее упавший на глубину трофей. Но, по моим наблюдениям, если утка еще подает признаки жизни и трепыхается, любая, даже самая ленивая, не желающая плыть собака, не задумываясь, бросается к трофею!
Все эти недостатки в работе молодой лайки можно легко исправить, но лишь путем постоянных тренировок с поощрением собаки за каждую правильно выполненную работу. Методы жесткого принуждения и тем более наказания здесь совершенно неприемлемы!
Лучшее время для натаски молодой лайки по утке – третья декада июля, так как выводки еще не на крыле и вашему питомцу легче будет работать по ним.
Вся беда в том, что натаска собак по водоплавающей птице согласно «Правилам охоты» разрешается «во всех открытых для охоты угодьях» лишь с первого августа. В это время значительная часть утиных выводков, особенно в годы с ранней весной, уже летные, и натаска молодой лайки по ним значительно усложняется. В более ранние сроки, согласно тем же «Правилам», натаска разрешена только «в специально отведенных участках угодий». Во многих охотхозяйствах таких «утиных» участков просто-напросто не существует.
Исходя из всего вышесказанного, я своих лаек обычно натаскиваю по утенку, выведенному своими же подсадными утками. Для натаски берется только молодой селезень.
Утенку соединяют пальцы и связывают их так, чтобы плавательная перепонка не раскрывалась. Затем тонкой проволокой перекручивают все первостепенные маховые. После таких процедур скорость передвижения его по воде значительно уменьшится, и лайка сможет в конце концов изловить его. Если этого не сделать, то весь процесс натаски вашей собаки сведется к продолжительной гоньбе утенка по воде.
Для натаски вам обязательно потребуется помощник, который скрытно подойдет к водоему и незаметно для вашей «обучаемой» выпустит утенка на воду. Лучший водоем для первой натаски – небольшой, не очень сильно заросший прудик. Здесь работа собаки вам будет хорошо видна, и вы сможете сразу же исправить ошибки своего питомца, если такие вдруг возникнут. Присутствие водной растительности на водоеме все же необходимо для того, чтобы утенок имел возможность уйти от собаки в эти «крепи» и там затаиться, а ваша собака уже с первых уроков работала бы в условиях, максимально приближенных к «боевым».
Не доходя метров 30–40 до водоема, лайку спускают с поводка и, скомандовав «Ищи!», указывают направление поиска. Собака тут же на махах уходит к водоему. Заметив плавающего утенка и оценив обстановку, она обычно с ходу бросается в воду и плывет к нему, пытаясь поймать. Вот до утенка уже совсем близко, и лайка изготовилась схватить его, но не тут-то было! Утенок ныряет. Но с нераскрытыми перепонками и связанными маховыми перьями – не очень далеко. Удивленная от внезапно исчезнувшей из-под носа добычи лайка крутится на одном месте, озираясь по сторонам. Если утенок вынырнул на чистом, то лайка тут же устремляется к нему. Утенок опять ныряет. И так может продолжаться несколько раз кряду. Если ваша лайка его не поймает, то уставший от продолжительного ныряния утенок, помогая себе крыльями, в конце концов попытается обязательно «убежать» по воде в заросли водной растительности или под защиту кустов ивняка, растущих у самого уреза воды, и там затаиться. Проследив, куда ушел утенок, собака проследует в том направлении и через некоторое время отыщет его. Последует резкий рывок вперед, и утенок окажется у нее в зубах. Лайки не всегда прикусывают птицу, поэтому зачастую утенок остается цел и невредим и может быть снова использован для тренировки. Для обучения лайки с помощью утенка достаточно двух–трех упражнений в день. Занятия должны повторяться несколько дней кряду и, если есть возможность, в разных местах, чтобы собака понимала, что утки могут водиться не только на каком-то конкретном водоеме.
Если лайка все же придушила утенка, то можно несколько раз подряд использовать его для апортирования под выстрел. В этом случае вам также потребуется помощник, который должен незаметно нести утенка, чтобы собака не учуяла его раньше времени. Пока посланная в поиск лайка отвлечена обшариванием прибрежной растительности и, где пешком, где вплавь, проверяет крепкие места, в которых, как она поняла ранее, могут таиться утки, ваш помощник из-за какого-нибудь куста или из-за вашей спины под выстрел вверх бросает утенка так, чтобы тот упал как можно дальше от берега. Утенка бросают как на открытую воду, так и в водную растительность. Такие упражнения должны проходить и в светлое время суток, и в сумерки.
При ходовой охоте «на вылетку» лайка должна работать в непосредственном контакте с охотником. Поиск ее не должен быть широким, иначе все утки будут подниматься за пределами ружейного выстрела. Обычно лайка очень скоро понимает, что от нее требуется на такой охоте и самостоятельно начинает работать накоротке. К тому же те крепкие места, где днем отсиживаются утки, обычно не позволяют молодой азартной собаке слишком далеко отходить от хозяина, вынуждая ее волей-неволей сужать поиск. Опытные лайки в зависимости от того, на какую дичь с ними охотятся, сами выбирают ту или иную ширину поиска.
Лайка при ходовой охоте на уток должна тщательно обследовать все крепи, где, возможно, скрываются утиные выводки, и, не задерживаясь, ходом проходить нехарактерные для обитания этой дичи места. Например, песчаные отмели и прибрежные участки водоемов, лишенные водной растительности. И напротив, только завидев какую-либо куртинку тростника или камыша, заросли кустарника на сплавине или «поля» осоки, стрелолиста, телореза или рдеста, лайка непременно должна устремиться туда.
Причуяв уток или заслышав шорох, собака на мгновение приостанавливается, настораживает уши и обнюхивает траву, хранящую запах птиц, слегка повиливая хвостом. Затем, высоко подняв морду вверх, лайка делает несколько шагов сначала в одну, затем в другую сторону и, точно определив направление, быстро, по прямой продвигается в сторону волнующего ее запаха. Постепенно, по мере приближения к уткам, ход ее замедляется, движения становятся осторожней, а работа хвоста все энергичней. Следуют секундная остановка и стремительный бросок вперед. Из травы с кряканьем и громким лопотанием крыльев поднимаются несколько уток. Видя это, лайка пытается преследовать их, но, поняв всю тщетность задуманного, вскоре останавливается и озирается на хозяина. Не следует сразу отзывать собаку. Напротив, нужно по возможности осторожно подойти к ней поближе и скомандовать: «Ищи!» Возможно, что не все утки взлетели сразу. Часто, особенно в начале сезона охоты, одна или несколько птиц, отплыв в сторону во время отдыха, в момент опасности не взлетают вслед за всем выводком, а крепко затаиваются на месте.
В связи с этим памятен случай моей охотничьей молодости. С одной заросшей старицы недалеко от меня срывается пара кряковых. Я успешно проморгал их, но через несколько секунд из травы, примерно с этого же места, взлетают еще две утки. После дуплета одна из них падает возле приметного талового куста, растущего на крохотном островке. Позабыв обо всем на свете, в том числе и о том, что нужно перезарядить ружье, я ринулся к месту падения добычи. И тут же был ошеломлен взлетом чуть ли не из-под ног еще одной кряквы! Ругая себя за оплошность последними словами, я приступил к поискам. Но ни около куста, ни под кустом (вдруг подранок выбрался на сушу) я утку не нашел. Безрезультатно обследовав все в радиусе пяти–семи метров от куста, я возвратился на берег и приуныл. Куда же она могла деться? Закурил с горя. Через некоторое время вдруг вижу: в мою сторону идет охотник, а впереди черным шаром катит русско-европейская лайчушка. Поздоровались, покурили. Рассказал ему о не найденном трофее и попросил помочь – отправить туда собачку. Оставшись на берегу, я стал свидетелем такого представления. Лайка сразу почуяла утиный дух, галопом влетела в воду и поплыла к краю тростника. Ее хозяин с ружьем на изготовку следовал за ней. Лайка в это время уже вошла в тростник и вовсю орудовала там. Вскоре с громким кряканьем из тростника поднялась утка. Выстрел. Кряква, перевернувшись в воздухе, упала назад в тростник. Лайка подала птицу хозяину и снова устремилась в поиск. Из затопленного кочкарника, поросшего высокой осокой, поднялась еще одна птица. Снова прозвучал выстрел владельца собаки, умелая подача в руки, и вновь лайка в поиске! Какой-то шум в тростнике, шлепки по воде, истеричное кряканье, и собака подает хозяину живую утку с перебитым крылом – моего подранка! Больше лайка в поиск не пошла, а ее хозяин почему-то и не настаивал. Видимо, просто утки на данном водоеме кончились.
Вот наглядный пример, как мертво таятся в крепях утки, без собаки их зачастую никак невозможно поднять на крыло. Ведь в поисках подранка я исходил все как раз в этих самых местах, по нескольку раз проходя рядом с затаившимися птицами!
При охоте с лайкой на перелетах роль ее заключается не только в том, чтобы подать охотнику битую дичь и отыскать подранка, но и заранее предупредить его о том, с какой стороны налетают утки. Особенно ценна такая помощь в густых сумерках, когда в распоряжении охотника бывает лишь три–четыре секунды, чтобы успеть выстрелить навскидку по внезапно появившейся, вихрем мчащейся цели. Для этого лайку усаживают неподалеку, на виду у охотника, а при позднеосенней охоте обязательно на сухом месте. Опытные лайки, не первый раз охотящиеся на перелетах, часто сами выбирают себе такое место: кочку, плотный залом тростника, полузатопленный ствол дерева или участок мелководья, где воды по запястья или чуть выше. Обладая уникальным, почти сверхъестественным слухом, лайка слышит свист утиных крыльев гораздо раньше охотника. Она тут же настораживает уши, разворачивается в сторону звука и по мере перемещения уток отмечает местонахождение птиц резкими, короткими поворотами головы. Охотник имеет возможность, следя за поведением своей собаки, своевременно изготовиться к стрельбе. После удачного выстрела лайка, подбадриваемая хозяином, бросается к утке, берет ее и поворачивает к берегу.
При охоте с молодой собакой охотник не должен дожидаться пока та сама принесет ему дичь в руки. Скомандовав: «Подай! Подай!» и подбадривая собаку: «Ай, молодец! Молодец!», он должен продвинуться к тому месту, куда направляется с уткой его помощница, и при выходе ее на берег или мелководье забрать у нее птицу. Обычно лайки сами отдают ее охотнику или же кладут на берегу. Но если вы заметили, что ваша собака не намерена расстаться с добычей и делает попытку, кося на вас хитрыми глазами, уйти с ней в сторону или удрать, такие действия должны быть немедленно пресечены запрещающей командой. Как правило, строгого окрика оказывается достаточно, и лайка тут же бросает утку. Забрав птицу, нужно обязательно подозвать собаку к себе, похвалить, погладить и дать лакомство.
Бывает и так, что после выстрела лайка не увидела места падения битой птицы. Бросившись по направлению выстрела в воду, собака плавает туда-сюда, крутит головой во все стороны, подплывает к увиденным на воде темным предметам: кочкам, корягам, принимая их за утку, но лежащий неподвижно трофей никак не может заметить! В этом случае полезно иметь в кармане несколько мелких камушков. Кидая их в направлении лежащей на воде утки, как можно ближе к ней, вы тем самым привлечете внимание собаки и укажете ей направление поиска. Ориентируясь на всплески воды при падении камушков, собака будет двигаться в том направлении и в конце концов причует птицу, заметит ее и возьмет. При отсутствии камушков, можно использовать стреляные гильзы. Но так как последние не тонут, то собака в ряде случаев будет пытаться схватить их, а утку упорно не замечать, особенно когда охотник забрасывает гильзы не очень точно.
После выстрела охотника лайка всегда очень внимательно следит за поведением уток и, при самом малейшем намеке на попадание, бросается вслед, казалось бы, благополучно улетающей дичи. Несколько раз я становился свидетелем, как лайка, проследив за полетом утки, устремлялась в поиск и через некоторое время приносила подранка. От зоркого взгляда лайки не могут ускользнуть даже малейшие изменения полета легкораненой птицы!
В дальнейшем от охоты к охоте, от сезона к сезону мастерство собаки при работе по утке будет совершенствоваться и оттачиваться. Умница лайка постепенно постигнет все тонкости и нюансы утиной охоты, превратившись в незаменимую помощницу для своего хозяина. А став утиным асом, может кое-чему научить и самого охотника, открыв новые, неведанные ему до сих пор утиные повадки!
Охота и рыбалка
ВЯЧЕСЛАВ Ососков
Как известно, весной зайцы становятся серыми, а зимой - шапками.
-
Капитоныч
- Продвинутый пользователь
- Сообщения: 203
- Зарегистрирован: 09 ноя 2006, 18:57
- Откуда: г. Шахты
- Благодарил (а): 1 раз
- Поблагодарили: 2 раза
- Контактная информация:
Западносибирская лайка. ЗСЛ.
западносибирская лайка
Фото Владимира ЛОБАЧЁВА
Западносибирская лайка собака среднего или чуть выше среднего роста (кобели 55-62, суки 51-58 см), крепкого сухого типа сложения, уравновешенного подвижного типа поведения. Индекс растянутости укобелей 103-107, у сук - 104-108.
Голова сухая, клинообразная, при взгляде сверху производящая впечатление равнобедренного треугольника. Длина морды или немного короче теменной части, или равна ей. переход ото лба к морде плавный, скуловые дуги выражены слабо. .
Глаза темно-карие и карие, косо поставленные.
Уши стоячие, высоко поставленные, подвижные, в форме заостренного вытянутого треугольника.
Грудь глубокая, опущенная до локотков.
Поясница широкая, часто несколько выпуклая.
Хвост в характерном кольце, либо туго закручен, либо прижат к бедру.
Шерсть густая, довольно грубая и прямая с густым мягким и плотным подшерстком. На голове, ушах шерсть короткая, а на шее и плечах пышная, образующая типичный "воротник"и баки.
Окрас серый, серый с белым, белый, палевый, серо-рыжий, пегий названных окрасов. Част зонарный окрас волоса. Черный и черно-белый окрас не допускаются и практически сейчас не встречаются.
Западносибирская лайка - одна из самых популярных и распространенных пород охотничьих собак у нас в стране, одна из немногих аборигенных (коренных) российских пород, наша гордость. Ее популярность объясняется не только функциональной и при родной красотой, но и прекрасными рабочими качествами, универсальностью, а также выносливостью и способностью замечательно адаптироваться к самым различным природным условиям и условиям содержания.
Распространенное мнение, что эти северные собаки плохо чувствуют себя в городских условиях или на жаре, неверно. Правильнее, на наш взгляд, считать эту породу приспособленной к резко континентальному климату. Густой и плотный подшерсток "волчьего" типа позволяет лайкам легко переносить самые разнообразные климатические и погодные условия. Характерно, что лайкообразные собаки подобного типа с густым и плотным подшерстком встречаются также и в жарких районах Центральной и Средней Азии (Казахстан, Киргизия, Монголия) и даже близ экватора, в Африке. Сейчас западносибирских лаек можно встретить практически везде. Широко распространились они в Европе и на американском континенте. Бли- же других стоит эта порода и к исходному "волчьему" типу и, вероятно, в меньшей степени Доместицирована (одомашнена). Во всяком случае признаки, связанные с длительным одомашниванием: деформация черепа и скелета, уменьшение размеров головы и головного мозга, редукция зубов, утрата определенных "диких" качеств, в том числе и чутья - у лаек практически не выражена. Это подтвердили и исследования С.Корытина (1968), отметившего большее развитие чутья у западносибрской лайки, и поныне связанной в своем происхождении с коренными собаками промысловых районов, по сравнению с другими породами лаек и другими специализированными породами собак. До сих пор эта порода сохранила и разнообразие морфотипов и значительный потенциал генофонда.
Хотя западносибирские лайки сейчас широко распространены по всем природным зонам, их происхождение, как и других пород лаек, несомненно, связано с таежными районами севера России, где издавна собака сопутствовала коренным жителям - охотникам, пастухам, часто кочевникам. Об этом говорит прежде всего разнообразие различных отродий (более правильно, по моему мнению, называть их экотипами, морфотипами или этнографически-территориальными типами) лаек, особенно в прошлом веке, когда завоз иных собак к коренным народностям был ограничен и метизации местных собак с привозными почти не было. Впрочем, и сейчас кое-где в Сибири еще сохраняются аборигенные "гнезда" коренных собак.
Как порода западносибирская лайка была выведена охотниками и кинологами сравнительно недавно, главным образом на основе двух местных экотипов (отродий) лаек - мансийского (вогульского), распространенного в таежной и лесной зонах Северного Урала и Западной Сибири, и хантыйского (остяцкого), обитавшего в тайге бассейна реки Обь, Т.е. несколько восточнее.
Громадную роль в становлении пород лаек сыграл многовековой и многогранный, порой довольно жесткий и строгий, отбор этих собак по охотничьим качествам, который способствовал развитию у них остроты чутья, зрения и слуха, выносливости и вместе с тем быстроты хода во время поиска и преследования добычи, звонкого и доносчивого голоса, большой самостоятельности в работе, настойчивости и упорства, а также вязкости при преследовании и злобности к зверю, ловкости и умения задерживать его до подхода хозяина. Характерно при этом сочетание злобности к зверю и отсутствие агрессивности к человеку, хотя при этом у большинства лаек хорошо выражены также и охранные качества и удивительная привязанность к хозяину. Отбор у промысловиков проходил довольно жестко. В суровых условиях промысла в глухой тайге, где с пропитанием далеко не всегда было богато, "дармоеды" - лишние, плохо работающие собаки, были не нужны, и их просто ликвидировали. Промысловые охотники всегда очень ценили хороших лаек и оберегали своих и местных собак от метизации, скрещивания с другими породами. Известно много конфликтов с приезжими на этой почве. Вплоть до последнего времени выдающихся по работе собак, и особенно лучших производителей, а также хорошие аборигенные "гнезда" тщательно охраняли, а порой и скрывали. Таким образом, формирование популяций местных экотипов (отродий) происходило не в питомниках и не в благодатных домашних условиях, а в дикой природе методами селекции и, главное, жесткого отбора прежде всего на при годность к охоте и жизнестойкость в тяжелых условиях таежной осени и зимы. Такие экстремальные условия содержания и работы в поле, когда выживала далеко не каждая собака, способствовали появлению и закреплению у лаек генетически ряда ценных качеств, сохранившихся до наших дней. Практически без специального обучения у западносибирских лаек вырабатывается хороший поиск добычи; их, как правило, не надо учить искать хозяина в лесу, работать и слухом, и верхним чутьем, а также многому другому.
Кроме того, в отличие от большинства других пород, они, например, могут наиболее полно (в два раза лучше иных пород собак) усваивать получаемый корм, быстро восстанавливать силы, легче, чем другие, переносят недоедание; адаптированы не только к сильным морозам и суровым снежным зимам, но неплохо переносят и повышенную влажность, сильный ветер и жару.
Первые описания местных аборигенных лаек были сделаны в период с 80-х годов прошлого столетия до 30-х годов нынешнего. Одна из классификаций лаек принадлежит перу князя А.Ширинского-Шихматова, выделившего еще в 1896 году десять разновидностей лаек, в основном по этническому признаку, в том числе интересующих нас вогульскую (мансийскую) и хантыйскую (остяцкую). Он писал, что разновидностей лаек существует столько, сколько народов на Севере, и все они резко отличаются внешне. К концу прошлого века в связи с интенсивным освоением русского Севера состояние аборигенных популяций местных лаек стало ухудшаться в связи с метизацией и изменением уклада жизни и быта аборигенных народностей.
Первые стандарты зырянской, карельской, вогульской, остяцкой и вотской (вотяцкой) пород лаек, разработанные любителями лаек во главе с И.Вахрушевым, были приняты на Первом кинологическом съезде в 1925 году. Из этих стандартов ближе других к современным западносибирским лайкам стоят стандарты вогульской и остяцкой лаек. Принятые стандарты были сделаны по описаниям единичных собак, они весьма фрагментарны и нечетки.
Фото Владимира ЛОБАЧЁВА
С течением времени стало ясно, что необходимо тщательное изучение аборигенных лаек, их детальное описание и проведение промеров.
В 1928 году прошла Первая Всесоюзная выставка охотничьих собак, где лайки были представлены очень широко, особенно с Урала. В 30-х годах в Москве под председательством известного зоолога и генетика профессора С.Боголюбского была организована секция любителей лаек. Впоследствии ею руководили такие известные знатоки собак, как И.Вахрушев, Пупышев, А.Федосов и другие. В 1939 году на Всесоюзном кинологическом совещании были приняты 5 новых временных стандартов лаек: финно-карельской, карельской, коми (зырянской), хантыйской (остяцкой) и вогульской.
В последующие годы были созданы 65 государственных питомников охотничьих собак, в 17 из которых разводили только лаек. В первую очередь, это было связано с необходимостью добычи пушнины - одного из основных источников валюты в то время.
Фото Алексея КАЛАШНИКОВА
Новые стандарты и новая породная классификация лаек, в основном сохранившиеся до настоящего времени, были предложены в 1947 году сотрудником Всесоюзного научно-исследовательского института охоты (ВНИО) Э.Шерешевским. В основу классификации был положен географический признак и предполагалось, что скрещивание местных разновидностей лаек происходит в пределах обширных географических регионов. Данная классификация, несмотря на критику со стороны некоторых кинологов, 1952 году была принята, а в 1954 году утверждены стандарты карело-финской (русско-финской), русско-европейской и западносибирской лаек.
Однако этим решением "новые" породы были только продекларированы; по сути дела их еще не было. Настоящее их создание и направленная селекция начались лишь с 50-х годов и продолжались до 70-х, а внекотором плане продолжаются и сейчас. До сих пор западносибирские лайки сохраняют большое разнообразие по масти и окрасу, сложению головы и корпуса, а также по ряду других статей. До сих пор поголовье этой породы пополняетcя за счет ввозных аборигенных собак. Богатство генофонда определяется как большой численностью породы, так и ее широким распространением, а также сохранением различных внутри породных типов и линий. Тем не менее, несмотря на широкий диапазон морфологической изменчивости и сложную историю, сейчас это единая поро- да со стойко передающимися основными характерными чертами экстерьера, рабочих качеств и поведения.
Мансийские и хантыйские лайки с Северного Урала и районов бассейна Оби, использованные для создания породы западносибирских лаек, издавна славились гармоничным сложением, более крупным, чем лайки зырянского и карельского типов, ростом и уникальными рабочими качествами. Это сильные и, в большинстве своем, уравновешенные по поведению собаки, способные по нескольку дней без перерыва работать на промысле в тайге.
Хотя и раньше различные собаки предпочитали разную дичь, некоторые специализировались по зверю, охотнее работая по медведю, кабану или лосю, некоторые лучше всего проявляли себя по пушнине ("соболятницы", "мелочницы", "бельчатницы"), другие по водоплавающей или боровой дичи, но в целом порода отличалась и отличается сейчас большой универсальностью. Порой лишь пристрастие хозяина к определенным видам охот помогало собаке особенно проявить себя, например, в работе по норке, кунице или медведю. Таким образом, деление западносибирских лаек на "пушных" и "зверовых" весьма условно. Хотя в некоторых линиях и отмечают "любовь к воде", например, или особенную злобность к зверю, многие собаки потенциально имеют широкие охотничьи способности.
Одним из родоначальников породы был ГРОЗНЫЙ, родившийся в 1930 году и при надлежавший Свердловскому клубу служебного собаководства. Его крови прослеживаются во многих линиях западносибирских лаек.
В Москве разведением этой породы начали заниматься с 20-х годов. В то время широко был известен кобель хантыйского типа МИШКА из питомника Всекохотсоюза. Большую роль в становлении породы сыграли потомки собак завода И.Вахрушева: УЛЬФ П. Летерсона, УРАЛ и ДЫМКА В.Серова, а также УРЧАЛА И.Вахрушева, ОЙРА П.Шмарова, БУРКА-ДЫМКА С.Сарычева, ДЖУБАРА И.Вахрушева и многие другие.
Большинство современных западносибирских лаек отличаются подвижным, быстрым и живым, но в то же время спокойным, уравновешенным типом поведения. Они менее возбудимы и азартны по сравнению с русско-европейскими лайками, не говоря уже о карело-финских. Сильно возбудимые собаки встречаются и в этой породе, но редко. Образно говоря, по особенностям работы в поле западносибирские лайки стайеры, а русско-европейские - спринтеры. Первые и наиболее выносливы, что важно в условиях как пушного промысла, так и зверовых охот.
Издавна западносибирские лайки славились добычей пушнины, да еще и сейчас около половины ценной пушнины добывают с собаками. Они отличаются хорошим широким поиском, верхним и нижним чутьем, звонким, доносчивым голосом при облаивании зверя. Некоторые лайки находят куницу или соболя по следу, оставленному зверьком много часов назад. Лучшие из них следят за перемещающимся или временами затаивающимся в густой хвое зверьком часами, ожидая подхода охотника. Сейчас появилось много собак, с которыми добывают норок, хорьков. Эту своеобразную работу в густых непролазных буреломах по речкам освоили многие собаки. Хорошо "держат" или даже "давят" западносибирские лайки енотовидную собаку, барсука. Порой некрупные особи работают и в норах, во всяком случае всегда четко определяют их обитаемость. На Кавказе и в Закавказье с этими лайками охотятся на акклиматизированных там енотов-полоскунов. В Европе они популярны при охоте на обыкновенного (черного) и степного хорей. На юге России и в Западной Европе с западносибирскими лайками активно охотятся на каменную куницу и косулю. Добывают с ними рысь и лесных котов. Словом, практически любой вид мелких и средних млекопитающих может стать их добычей.
В зверовых охотах лаек подобного типа использовали многие сотни лет. Им нет равных в поиске, преследовании и облаивании зверя как на индивидуальных, так и на облавных охотах. С помощью лаек обнаруживают медвежьи берлоги, находят зверя осенью, добирают подранков. Опытные притравленные лайки, особенно в паре, могут плотно и надежно задерживать уходящего медведя, давая возможность охотнику подкрасться к зверю. Широко используют этих лаек и на охоте по кабану. Некоторые из них могут удерживать даже секачей, а подсвинков нередко давят. Они незаменимы на осенних охотах, когда отсутствие следа затрудняет обнаружение кабанов. В густонаселенных районах на охотах по лосю лаек используют в загонах, а на севере России, в промысловых районах, лосей с лайками добывают индивидуально.
Многие охотники активно используют своих лаек и при охоте на уток. Собаки не только помогают найти уток в густых тростниковых зарослях и выпугивают их, но и приносят добытых или подраненных, порой даже ныряя за подранками. Некоторые любители на открытии осенней охоты без ружья с собакой добирают не меньше подранков, чем с ружьем.
Очень красива осенняя охота с лайкой на глухаря, по выводкам тетеревов и даже на рябчиков. В южных районах лаек применяют для отстрела фазанов и другой дичи. Среди западносибирских лаек известно много "специалистов-птичниц", в некоторых линиях есть собаки, особенно любящие воду и охотно ныряющие за уткой. Отмечено, что "любовь к воде" наследуется. Впрочем, почти все лайки довольно быстро приучаются к работе в воде.
В течение многих поколений у западносибирских лаек выработана как злобность к зверю, так и доверие и доброта к человеку. Поэтому их сравнительно легко держать в семье, они удобны в общении с коллективами людей на охотах и в городских условиях; порой они используются даже как собаки-компаньоны.
Однако, несмотря на хорошую "коммуникабельность" лаек, имеются трудности и проблемы в их натаске, притравке и воспитании. Вопросам воспитания и притравки лаек посвящена обширная литература, накоплен большой опыт специалистами и охотниками-собаководами. Много интересных особенностей характера отмечено у лаек, но мне хотелось бы остановиться на одном, которому как-то не придают особого значения. Речь идет о ярко выраженной самостоятельности западносибирских лаек. Им нужно разумное воспитание, а не строгая и углубленная дрессировка. Вероятно, это связано со спецификой их доместикации и содержания. Неоднократно приходилось замечать, что излишне дрессированные собаки работают хуже. Кстати, вовсе нетрудно выдрессировать лайку на выполнение десятка команд, полностью подчинив ее своей воле, но это не нужно, так как мешает на охоте, в поиске, во время слежки и облаивания. Иными словами, у лайки ухудшается поисково-исследовательское поведение. Думаю, что собакам этой породы достаточно изучить лишь самые необходимые команды.
Большинство владельцев западносибирских лаек - хорошие охотники. Они ежегодно добывают с собаками пушнину, мясо диких животных, тем самым решая проблемы серьезного народнохозяйственного значения.
В совершенствовании породы принимали и принимают участие многие энтузиасты-любители и специалистыкинологи практически со всей России. В Москве это прежде всего М. Дмитриева-Сулима, И.Вахрушев, П.Беляев, Пупышев, А.Федосов, А.Чумаков, А. и С.Войлочниковы, М.Сергеев, Б.Шныгин, А.Чеботарев, С.Добров, Ю.Антонов, Н.Мишанова, Н.Кислов, И.Иконописцев и многие другие. Особая роль в становлении породы в 60-70 годы принадлежит В. Григорьеву, долгое время руководившему московской секцией лаек, и Л.УшаковоЙ, осуществлявшей племенную работу с породой. Во многом благодаря именно этим людям порода достигла своего нынешнего высокого уровня.
Владимир ЛОБАЧЕВ
"ОХОТА и охотничьи собаки" №1 1996 г.
Бывали дни весёлые
-
Hart
- Опытный пользователь
- Сообщения: 712
- Зарегистрирован: 04 май 2009, 11:12
- Откуда: Анапа
- Благодарил (а): 213 раз
- Поблагодарили: 235 раз
- Контактная информация:
Forsag может имеет смысл переименовать тему и назвать её "Лайки".
Здесь я думаю мы сможем обменяться информацией о своих собаках, их родословных, из каких они линий. Помочь друг другу информацией: по различной литературе, где можно купить щенка и т. д. Мне быпо бы интересно узнать есть ли у кого нибудь собаки из под АПЧ Шороха из Удмуртского питомника. Они должны быть в Ростовской области. Есть ли у кого собаки в которых сидят крови Волгаря и Волчка - Волкова, Сунара - Шатуновой, Саяна - Щенятского, Хвата и Дыма - Грищишена, есть ли у кого собаки от Губанова Сергея. Имея эту информацию мы сможем здесь на Юге поддерживать тот уровень собак к которому такие заводчики как Рябов, Грищишен, Чекалин и многие другие шли более 25-и лет.
До встречи на форуме.
Здесь я думаю мы сможем обменяться информацией о своих собаках, их родословных, из каких они линий. Помочь друг другу информацией: по различной литературе, где можно купить щенка и т. д. Мне быпо бы интересно узнать есть ли у кого нибудь собаки из под АПЧ Шороха из Удмуртского питомника. Они должны быть в Ростовской области. Есть ли у кого собаки в которых сидят крови Волгаря и Волчка - Волкова, Сунара - Шатуновой, Саяна - Щенятского, Хвата и Дыма - Грищишена, есть ли у кого собаки от Губанова Сергея. Имея эту информацию мы сможем здесь на Юге поддерживать тот уровень собак к которому такие заводчики как Рябов, Грищишен, Чекалин и многие другие шли более 25-и лет.
До встречи на форуме.
ИЖ 27, ИЖ 54, "Тигр", CZ 452, Tikka T3 Varmint Stainless. NIGHTFORCE 8-32x56. Pulsar Apex XD 50. ЗС лайки, Nissan Patrol GR 60. GW Wingl 5.
-
Hart
- Опытный пользователь
- Сообщения: 712
- Зарегистрирован: 04 май 2009, 11:12
- Откуда: Анапа
- Благодарил (а): 213 раз
- Поблагодарили: 235 раз
- Контактная информация:
Forsag Это заводчики ЗСЛ, а у Вас кажется русско европейская? К сожалению я не знаю заводчиков РЕЛ, у нас в крае европеек не много. У меня есть запись кировских состязаний по медведю и кабану, надо отдать должное есть среди европеек серьёзные собачки. Возможно их у нас меньше чем ЗСЛ потому, что трудней приобрести щенка из стабильно рабочей линии? При выработке стандарта РЕЛ слишком много внимания уделяли окрасу, что конечно сделало её узнаваемой да и красивой, но зачастую отбраковывались собаки с отличными рабочими качествами, но не соответствующие окрасу, а стандарт по росту по моему то, что надо.
ИЖ 27, ИЖ 54, "Тигр", CZ 452, Tikka T3 Varmint Stainless. NIGHTFORCE 8-32x56. Pulsar Apex XD 50. ЗС лайки, Nissan Patrol GR 60. GW Wingl 5.
-
Hart
- Опытный пользователь
- Сообщения: 712
- Зарегистрирован: 04 май 2009, 11:12
- Откуда: Анапа
- Благодарил (а): 213 раз
- Поблагодарили: 235 раз
- Контактная информация:
Я себя профессионалом пока не считаю, но у меня есть возможность консультироваться с очень опытными людьми из Удмуртии и Н. Новгорода. Если нужна будет помощь, всегда к услугам.
Forsag как давно у Вас лайка? Собачкой довольны?
Forsag как давно у Вас лайка? Собачкой довольны?
ИЖ 27, ИЖ 54, "Тигр", CZ 452, Tikka T3 Varmint Stainless. NIGHTFORCE 8-32x56. Pulsar Apex XD 50. ЗС лайки, Nissan Patrol GR 60. GW Wingl 5.
-
Forsag
- Ветеран форума
- Сообщения: 6117
- Зарегистрирован: 30 ноя 2006, 22:23
- Поблагодарили: 10 раз
- Контактная информация:
Не очень давно, с осени прошлого года. Пока очень доволен, уже испытал с ними удовольствие от совместной охоты! good. Совершенно другие ощущения. Поначалу собака удивила стилем своей работы, я уж подумал изъян потом проконсультировался оказалось наоборот правильно сработала. На прогулках иногда поднимает на крыло фазана, но стрельбы нет, поэтому стараюсь обходить фазаньи места стороной.............
