Просто юмор... (том-5)

[Solomon]

Мне, как человеку увлекающимся подводным плаванием и созерцанием всякой подводной фауны, стало не по себе от драмы, разыгравшейся на моих глазах в одном продуктовом магазине.
Прогуливаюсь по залу, сырки глазированные рассматриваю, сдобу мну, к колбасе прицениваюсь.
Вдруг, без видимых на то причин, из аквариума с живой рыбой, стремительно вылетает карп, планирует пару метров и эффектно приземляется в центре зала.
Продавец с табличкой "Любовь", дама средних лет с синяком под правым глазом, смотрит на карпа, потом на меня и лукаво произносит :
- З.......а уже меня эта акула, я извиняюсь, честное слово. Третий раз сегодня съ....ет через препятствие, я извиняюсь, честное слово. Попрыгунчик прям, неугомонный. Вера, ходи сюда, этот кит опять на сушу выбросился.
Приходит Вера с табличкой "Администратор", филигранно цепляет несчастного карпа носком сапога и пасует продавщице.
Любовь, внутренней стороной стопы, принимает передачу и отдает налево, подсобному рабочему с табличкой "Подсобный рабочий".
Парень аккуратно ловит рыбу за хвост и точным трёхочковым броском возвращает деликатес в аквариум.
Администратор Вера, со словами : - - Чтоб ты сдох, пойду покурю, - уходит в подсобку.
Любовь, показывает аквариуму средний палец и удаляется туда же.
Карп начинает готовиться к прыжку, у него появляется надежда.

[Solomon]

Излишняя образованность, часто приводит к нежелательным последствиям. Представьте, обращается к даме мужчина:
- Разрешите Вас угостить кофе или коньяком, или вообще чем скажете?!
И если дама ответит просто:
- Шёл бы ты, братец, нахер со своими карамельками...
То становится всё просто и понятно. А вот если она начинает отвечать:
- Ах, сударь, ответ мой будет Вам в виде знаменитого стихотворения Уильяма Бельского, опубликованного в журнале "Красная Нива" в двадцать первом году.
И вот здесь становится непонятно, Бельский в Ниве мог и нахер послать, а мог и про лабзай меня своей лабзой...
Беда одна от этой образованности

[Solomon]

В кофейне две седовласые дамы наперебой кричат официанту:

— Молодой человек, молодой человек, сколько же можно ждать! Всех уже по два раза обслужили!

Официант (нехотя подходит, высокомерно):

— Что будете заказывать?

Дама постарше:

— Принесите нам рому. По 150.

Официант (растерянно):

— Простите, у нас нет.

Дама помладше:

— Нет? Тогда водки.

— Простите, у нас нет водки.

— Тогда фуа-гра.

— У нас нет фуа-гра. У нас кофейня.

— Кофейня? Странно, в Париже в кофейне мы ели фуа-гра, а у вас нет. Вы говорите по-французски?

Официант, упавшим голосом:

— Нет.

— Я тоже не говорю. Тогда два кофе и два миндальных пирожных.

Официант растерянно отходит.

Дама постарше подруге:

— Это у них называется «троллинг».

[Solomon]

Как говорил алкоголик Григорий :"Чувство голода всегда можно перебить рюмкой водки,а вот похмелье котлетой не вылечишь."

[Игорь П]

Видос к сегодняшнему падению Байдена. После оскорбления Вл.Вл. Путина.
В комментариях пишут - эх, В.В. надо было в голову целиться.
Рассмешило видео.

[жизнелюб]

Честно, ничего кроме омерзения ( не от Байдена ) от ролика не испытал.

[Solomon]

Анечка худела. Анечка выглядела утомленной, она уже не была похожа на ту милую смеющуюся Анхен, что два месяца назад поступила работать в кофейню к фрау Изгейм.
А началось всё с появления в кафе господина Шмидта. Он преподавал когда-то спецкурс русской литературы в университете. Узнав, что новая помощница фрау Изгейм русская, он заплатив за сдобу, заказал себе кофе, и на изрядно подзабытом им ломаном языке поинтересовался:
- Анхен, Вы любите Толстого?!
Анхен Толстого, откровенно говоря, не то чтобы совсем не любила, но и не читала. Однако же, сделав над собой усилие, запустила щупальца разума в недра памяти и выскребла из её сусеков обрывочные воспоминания о Наташе Ростовой, Болконском и Безухове.
На следующий день господин Шмидт появился раньше, чем обычно. За чашечкой кофе он решил обсудить творчество Толстого. После обсуждения творчества Льва Николаевича, помня о том, что защита для русских это не самое лучшее, Анечка взяла инициативу в свои руки. Она спросила его о натурализме в творчестве Куприна.
Их встречи стали напоминать экзамен по литературе или диспут малолетних филолгов. Анечка сыпала цитатами из Пушкина и Лермонтова, ей парировали выдержками из Чехова и Тургенева. Они обсудили почти всё. Герр Шмидт литрами пил кофе и уничтожал сдобу. Старенький профессор подтянул к спорам своих коллег, которые тоже говорили на русском, а некоторые даже помнили красоты сибирской тайги. Тему дискуссий всегда выбирала русская девушка. И она была на высоте. Однако Анхен бледнела, худела и выглядела истощенной.
- Анхен, что с тобой?! Ты болеешь?! - проявила заботу о юной помощнице фрау Изгейм.
- Да я зае… - Анечка несколько замешкалась при подборе синонима глагола, – устала уже два месяца читать эту классику по ночам!
И несколько эмоционально она выдала в пространство утренней кофейни пару десятков фраз на родном для себя языке. Придя в себя, глядя в глаза хозяйки пояснила на немецком:
- Беседы с профессором очень утомительны.
Видимо её эмоциональность была слишком выразительной, и хорошо понятна пожилой женщине. Та поговорила с пожилым профессором, и экзамен по русской литературе теперь проводился только в субботу, но присутствовал почти весь педагогический состав кафедры.
Во время одной из таких бесед, Анечка неосторожно упомянула Шиллера. Теперь по утрам в кофейню потянулась профессура с кафедры немецкой

[Solomon]

Карты, деньги, два ствола

А что я все об импортных медоедах рассказываю? Наши не хуже. Например, граф Фёдор Толстой. Не столь знаменит, как Лев и два Алексея, зато сказочный рас......й, обаятельный до....б, и в литературе отметился. Правда, главным образом, тем, что не убил Пушкина. Но по порядку.
Родился Фёдор Толстой в 1782 году, в семье графьёв, понятно. Окончил кадетский морской корпус. В основном учился стрелять и фехтовать, очень уж любил это дело.

С детства Феденька был нереально сильным, ловким, выносливым. Ему прочили блестящую военную карьеру. Но помешала замечательная еб....ть. Этот граф был редкостным отморозком — вспыльчивый до бешенства, злопамятный и непредсказуемый.
Вырос Фёдор Толстой охренительным красавцем, и тут же его полюбили бабы. Фёдор же всей душой полюбил тр.....ся, бухать и играть в карты.

За рост и силу его взяли в элитный Преображенский полк, портупей-прапорщиком. Что такое военная дисциплина, Федор в упор не понимал, поэтому его постоянно наказывали. А он офицеров вызывал на дуэль. В конце концов, его все это утомило.
— Скучно тут. Надо сваливать, пока офицеры не закончились, — сказал граф.

Встретил он на вечеринке своего кузена, полного тезку, Федора Толстого.
— Как дела, братец? — спрашивает.
— Да вот, собираюсь в кругосветное плавание, на фрегате «Надежда», под командованием знаменитого Крузенштерна. С дипломатическими целями.
— Вот это за...сь! — обзавидовался наш Федор.
— Да не очень и за...сь, — грустно отвечает кузен. — У меня морская болезнь. Только на воду посмотрю, уже блевать охота, как собаке бешеной. А тут, видно, вообще сдохну.

— Не ссы, щас я тебя вылечу, — говорит наш Федор. — Лучшее лекарство от морской болезни это водка.
И давай поить кузена. Напоил до зеленых соплей, спрашивает:
— Ну чо, теперь нет морской болезни?
— Так точно, никак нет, — рапортует кузен. — Синхрофазатрон, алярм, прибор пятнадцать.

Падает, и мертвецки засыпает. Наш Фёдор ворует у него из кармана документы, и несется в порт. А там Крузенштерн бегает, замученный в ноль, к походу готовится. Увидел документы, и говорит:
— Фёдор Толстой?
— Так точно, Фёдор Толстой, — и метрику сует.
— Вроде вы, Фёдор, как-то по-другому выглядели.
— Да у косметолога был, вот, похорошел, — докладывает Толстой. — Пилинг, диспорт, ботокс-шмотокс. Вы еще мой отбеленный анус не видели. Показать?
— А, ну ладно, не надо, — испугался Крузенштерн. — Приступай к своим обязанностям.

И отправился Фёдор в кругосветку. Он-то думал, сразу будут п......ые приключения. Но они случались только на стоянках, и то просто на предмет по.......ся с туземками. А в основном — море, вокруг одни и те же морды команды, да дипломатов. Граф заскучал, стал развлекаться, как мог.
Первым делом купил на одном из островов Тихого океана ручного орангутана, притащил его на корабль.

— Это что за зверь? — испугалась команда.
— Да ладно, он посимпатичнее вас будет, — обиделся граф.
Моряки поверили, и обезьяну полюбили. А орангутан полюбил Толстого, как родную маму. Сам же Фёдор невзлюбил корабельного священника, потому что безобидный батюшка пытался внушить ему, что дуэли и беспорядочные половые связи с неправославными туземками — грех.

— Религия опиум для народа, — возмутился Толстой. — А я, блядь, не народ, я аристократ. Давай лучше выпьем.
Священник, видимо, бухло за грех не почитал, с удовольствием согласился. Но Фёдора перепить было невозможно, батюшка упал на палубу личностью вниз. Граф стырил у Крузенштерна гербовую печать, залил бороду священника сургучом, и припечатал к палубе.
Проснулся поп, пытается личность от палубы оторвать, а не получается. Он с похмелья уже вообразил, что в аду очутился, и стал вопить дурниной.

— что ты орешь, служитель культа? — говорит Толстой. — На корабле ты, успокойся. Правда, тут такая херня вышла: тебя опечатали по ошибке.
— Так распечатай ты меня, — Христом-богом молит батюшка.
— Не положено. Взлом печати есть государственное преступление. На каторгу тебя отправят.
— И что же мне делать? — рыдает поп.
— Ну не знаю даже. Раз твоя борода под печатью, значит, она теперь — собственность государства.
— Так отрежь ее! — сообразил поп.

Фёдор принес ножницы, с удовольствием отхерачил батюшке бороду. Это увидел Крузенштерн, и взревел:
— Какого хера? У нас тут важная дипломатическая миссия, а по палубе бегает вместо попа то ли расстрига, то ли козел драный! Какой вы после этого граф и офицер? Вы мудак просто!

«Ах, так, — думает Толстой. — Ну щас я и тебе сделаю».
Взял своего орангутана, и потихоньку проник в каюту Крузенштерна. Достал судовой журнал, чернила, слегка на странице помалевал.
— Понял, что делать надо? — спрашивает обезьяну.
— Да уж не дурак, — кивает орангутан, — Подумаешь, бином Ньютона.
Толстой из каюты свалил, а примат угробил чернилами половину журнала.

Тогда уж Крузенштерн окончательно взбесился, и высадил Толстого на Камчатке со словами:
— Вы всех утомили, граф.
— Чо же мне теперь делать?
— А не колышет. Сиди тут, Робинзон херов.
— Оставьте мне хоть Пятницу какого! — просит Фёдор.
— Да не вопрос! — и выкинули орангутана.
Корабль ушел.

— Ну все, конец теперь, — сказал орангутан, и издох от холода.
А Толстой добрался до Алеутских островов, несколько месяцев жил с аборигенами. Пе.....ав всех туземок, обогатившись знатными татухами, заскучал, добрался до материка и похерачил в Петербург. Пешком.

Через два года добрался, такой был упоротый. Его тут же прозвали Американцем, арестовали, и запретили въезд в столицу. Но еще через три года началась война со шведами, Толстой попросился туда. На войне он совершил кучу подвигов, дрался абсолютно отмороженно, за это после победы его простили, снова приняли в Преображенский полк.

Там граф опять развернулся, и стал мочить народ во все стороны. Сначала наговорил херни про сестру одного сослуживца, был вызван на дуэль, мужественно офицера застрелил. Второго обжулил в карты, и тоже застрелил. Однажды друг Толстого поссорился с каким-то чуваком, вызвал его на поединок.
— Ишь ты, блядь, — закручинился Фёдор. — А вдруг товарища моего убьют?
Сам быстренько вызвал того чувака на дуэль, и грохнул.

— Вы, граф, нам так всех офицеров перегандошите, — сказали ему, и выгнали.
Но неугомонный Толстой в 1812 году отправился на Отечественную войну. Снова насовершал подвигов, был прощен, награжден, отправлен в отставку.

Потом уехал жить в Москву. Там он тоже кучу людей перекрошил, и добрался до Пушкина. Играли они однажды в карты, Фёдор передернул. Пушкин заметил, говорит:
— Да вы, сударь, жульничаете, как последний престидижитатор.
— Да, — отвечает Толстой. — Жульничаю, но замечать это не комильфо. Так что сами вы, сударь, престидижитатор нетактичный.

Назначили дуэль, но Пушкина сослали на Кавказ, потом дальше. Он, бедняга, всю ссылку тренировался, а еще писал на Толстого эпиграммы, обзывая его бабником и долбоклюем. Но Фёдор задумался:
— Это ж если я поэта убью, то меня все литераторы бояться будут. А потом, неудобно Дантеса славы лишать.
И с Пушкиным помирился. Даже посредничал при сватовстве к Гончаровой, и в....ть ее не пытался. Вот как благородно себя повел.

Жил он весело: гулял, бухал, трахал баб, играл в карты, дрался на дуэлях. Перепортил всех аристократок Москвы, кроме Гончаровой. Но потом встретил цыганскую плясунью Авдотью Тугаеву, влюбился, стал с ней жить. Но жениться не хотел. Однажды он крупно проигрался в карты, попал в должники.

— Довыделывался, придется самого себя на дуэль вызвать, — сказал Толстой, и приготовил пистолет, чтоб застрелиться.
— Сколько бабла тебе надо? — спросила Авдотья.
— Да твое какое бабское дело? Найди себе лучше нового мужика, пока молодая.
— Так сколько? — настаивала цыганка.
— Б.....ь, помереть спокойно не дашь! Иди на хер, сказал!

В итоге Авдотья все же вытащила из него цифру, попросила пять минут подождать, не стреляться, потом принесла бабло.
— Ты почку продала, что ли? — изумился Фёдор. — Или в «Азино три топора» выиграла?
— Да говно вопрос, — ответила Авдотья. — Ты ж как прибухнешь, так мне бабло даришь. Вот я сохранила.

Толстой прослезился, отменил дуэль с самим собой, заплатил долг и женился на цыганке. Она родила кучу детей.

Но дальше было невесело. Из двенадцати детей умерли одиннадцать. Странным образом это совпало с количеством убитых на дуэлях. Толстой сделал список своих жертв, после смерти очередного ребенка вычеркивал фамилию одного убитого, ставя рядом слово «квит». Так он вел расчеты с богом, веря, что тот наказывает его за дуэли. И действительно, двенадцатая дочь выжила.

Толстой сделался богобоязненным, молился, больше не играл и не гулял. Умер в 64 года, похоронен на Ваганьковском кладбище.

Сам он ничего не написал, зато о нем писали Пушкин, Грибоедов, Лев Толстой, Пикуль. А теперь еще и Удовиченко. )))
Такой вот русский отморозок.

[Solomon]

Маты вроде все подчистил. Но с ними веселей.

[Solomon]

— Итак, вы утверждаете, что вы из 2018 года, а вовсе не еретик и не сумасшедший, и вас не надо жечь на костре.
— Д-да.
— Ну, что же. Предположим, я вам верю, но вот все остальные отцы-инквизиторы — нет. Но ведь не так уж сложно проверить ваше утверждение. Если вы из будущего, то знаете, что будет происходить. Итак, когда закончится правление Людовика IX?
— Эмм… Я не помню, очень частная дата.
— Допускаю. Тогда так: чем кончится Восьмой крестовый поход?
— Хм… Знаете, я не эксперт в истории.
— Допускаю. География?
— Не очень…
— Математика?
— Эмм, ну е равно мц квадрат.
— Что?
— Не важно… В общем, нет.
— Геометрия, быть может?
— Пифагоровы штаны… Нет…
— Я пытаюсь вам помочь, попробуем по-другому. Может, вы что-то расскажете о технологиях будущего, о мироустройстве, науках?
— Ну… Земля круглая…
— Спасибо, мы в курсе. Что-то еще?
— Ну, в наше время есть электричество…
— Уже интереснее, что это?
— В общем, такая штука, на которой работает почти все в мире!
— Можете подробнее объяснить?
— Ну… Там… Электроны, бегут по проводкам… Плюс, минус… Блин…
— Вы можете добыть электричество, продемонстрировать его работу?
— Нет…
— Хм, может хоть какие-то полезные навыки и знания из будущего у вас есть?
— Сожгите меня к чертям поганым…
© Рагим Джафаров