Охотичьи рассказы Юрия Котлярова
Добавлено: 06 авг 2021, 16:23
Здравствуйте, Друзья! Давненько я не заглядывал на эту страничку... И вот решил познакомить ( кому это интересно) со своим новым рассказом, написанным буквально только что... Ещё тёпленький! Правда, он не на охотничью, а на рыбацкую тему... Но ведь это не принципиально?.. Рыболовы - как бы младшие братья охотников... так что, думаю, вернее: надеюсь, что мой новый рассказ будет интересен и тем, и другим!
МОЙ ПЕРВЫЙ (и единственный) СУДАК
Эпиграф: "Вы возьмите: судак! Ведь это какая рыба! Куда хотите – туда и поверните! И а ля рюсс, и
с провансалом, и с кисленьким соусом – всяко!»
М.Е.Салтыков-Щедрин, «Благонамеренные речи»
Вообще-то, я заядлый щукарь, но как-то мой товарищ, живущий в Камне-на-Оби, пригласил меня на зимнюю рыбалку за другим речным хищником: судаком! Под Барнаулом (где я тогда жил) зимой скучно: рыбалки, практически, никакой… Так, мелочёвка: окуньки-матросики, да чебачки, размером с самку гуппи. Кошачья радость – рыбацкие слёзы! А тут: СУДАК!!! Это вам: не по воробьям из рогатки! Для наших мест – редкий и завидный трофей. И хотя я до этих пор судака видел лишь на колхозном рынке – с радостью согласился. А почему бы и нет?..
Как говорится: «для бешеной собаки сто килОметров – не крюк»! До Камня, правда, в полтора раза дальше, но и я не на собачьей же упряжке: за три часа докатил на своей «Ниве» до жилища товарища, и ещё через пару часов мы уже подъезжали к берегу Обского водохранилища. Причём, несмотря на почти полную темень, были мы здесь далеко не первые: вдоль берега уже приткнулось до сотни единиц разномастного автотранспорта. И эта импровизированная парковка непрерывно пополнялась любителями (и профессионалами) подлёдного лова. Вновь прибывшие спешно десантировались на лёд и, чуть не бегом, с ледобурами наперевес, спешили к темнеющей вдали кучке, отдаленно напоминающей сгруппировавшуюся стаю разномастных пингвинов. И мы – туда же… «Пингвины», разумеется, оказались нашими «братьями по оружию», и вблизи они уже более смахивали на дирижеров симфонического оркестра, неустанно размахивающих своими палочками-удильниками… Правда, в положении сидя.
И мы, с товарищем, тут же влились в этот коллектив единомышленников. Забурились, товарищ снабдил меня блесной-турбинкой и… я тоже приступил к дережированию, стараясь придерживаться размера «три четверти» (согласно музыкальной терминологии). Не успел я еще мысленно завершить исполнение вальса «Амурские волны» (наиболее подходящего к данному мероприятию), как окружающая толпа, словно стая предотлётных скворцов, внезапно снялась с «насиженных мест» и моментально переместилась вперёд, накрыв собой передовой немногочисленный отряд рыболовов. Товарищ тоже подхватился, и скомандовав: «Дуй за мной!» - рванул в самую гущу вновь образовавшегося «роя». Просверлив новые лунки чуть не под самые задницы ранее прибывших, мы вновь приступили к дережированию… Правда, запыхавшись от марш-броска с последующим шурованием ледобуром, я постоянно сбивался с вальсового размера, переходя на более резвые «четыре четверти» («Танец с саблями» Хачатуряна). А товарищ, так же непрестанно помахивая своим удильником, пояснял мне стратегию и тактику «охоты» на судака.
Оказывается, первоначально «судачатники» (назовем их так) располагаются по всему зеркалу залива водохранилища. И не столько блеснят, сколько зорко следят за всей акваторией… вернее: за другими коллегами по увлечению. И стоит кому-то выхватить из лунки долгожданный трофей, как счастливчика тут же берёт в осаду толпа менее удачливых товарищей. Считается, что этот счастливчик попал на «ход» судака, и нужно поспеть отхватить и свою долю от раздачи этого «пирога». Попросту говоря, его «обрубают». Конечно, случается, что двое-трое самых расторопных также успевают подцепить зазевавшихся судачков, но последующая нешуточная возня сверху и шум от десятков ледобуров - напрочь отбивают у подводных обитателей желание оставаться на этом, теперь уже, малоуютном месте… А сгуртовавшиеся судачатники ждут, озираясь, когда объявится очередной счастливчик. И… надо ли продолжать?..
Мне, с моей, наверное, дилетантской точки зрения, показалась, что в данном случае наличествует цель не поймать судака, а, скорее, пытаться не дать это сделать другим… Такая гринписовская тактика мне не очень пришлась по душе… Вернее сказать: совсем. По крайней мере, портить другим рыбалку – никак не входило в мои планы. К тому же, устраивать периодические спринтерские забеги в полной зимней выкладке, с вещмешком на плечах да с железным ледобуром в руках – хоть и на свежем воздухе, но как-то не прибавляло оптимизма. Потому, смотав снасти, я подался поближе к берегу. Туда, где у самого спуска на лёд сидела небольшая кучка рыболовов-«мормышатников», ловивших презренную (для судачатников) мелочёвку: подлещиков и вездесущих окуньков. Подцепив на свой удильник, отыскавшуюся в моих запасах, довольно крупную мормышку, я примкнул к этой статичной команде. Тем самым, я из элитной категории рыболовов-дирижёров как бы опустился до обыденного и далеко не самого главного члена симфонического оркестра: манипуляции удильника, оснащённого мормышкой, скорее напоминают исполнение барабанной дроби, причём: одной палочкой… Но, несмотря на такое значительное понижение в «должности», результат, всё же, обнадёживал: в короткое время удалось подцепить с полдюжины совсем не плохих (по барнаульским понятиям), эдаких мерных окуньков… Даже, скорее: окуней! И главное: не нужно никуда бежать в поисках рыбы… Наоборот: рыба сама тебя ищет! Взошедшее солнце пригревало спину, вызывая по всему телу приятную истому… Я даже, кажется, слегка вздремнул – всё же с трёх ночи «на ногах»! И вдруг…
Когда описываются подобные события, трудно обойтись без ёмкой фразы: «и вдруг»! Потому и я не буду нарушать этот постулат, тем более, что внезапный и сильный удар в ручку удильника был… и вдруг! Ещё не до конца сбросив с себя оковы сладостной дрёмы, автоматом сделал подсечку и… почувствовал, что там – в глубине попалось что-то изрядное! И вот уже рядом с моей лункой подпрыгивает мечта всех рыболовов: судак! Причём, не мелкий… килограмма на полтора – точно! От избытка чувств, я окликнул своего товарища, производившего какие-то магические пассы над лункой, в самой гуще толпы судачатников… метрах в двухстах от меня. Более того, легкомысленно продемонстрировал ему свой трофей…
То, что потом произошло, невозможно описать даже сакраментальной фразой «и вдруг»! С рёвом взлетающей эскадрильи бомбардировщиков, вся эта огромная толпа моментально подорвалась от своих бесперспективных лунок и девятым валом накрыла меня. Шум от сокрушающих лёд пешней и ледобуров, гул голосов, извергающих, в основном, не совсем литературные словосочетания – всё этом окончательно и вдребезги разбило мою недавнюю хрупкую идиллию… Особо усердные (читай: наглые) взяли меня в плотное кольцо. Забуривались на каждой свободной пяди льда, наплевав на исторические уроки Чудской трагедии. Один даже, молча отодвинув мою правую ногу, пробил лунку прямо в подтаявший от подошвы валенка след. Видимо, углядел под ним некую золотую жилу. Но рыба, естественно: как в воду канула. Подошёл и мой товарищ. Прикинул «на руках» вес свежевыловленного судака: «Двушка!»- уверенно заявил он. Сидящий рядом, эдакий морской волк, с задубелым от зимних ветров лицом, безапелляционно возразил: «Два с полтиной… и к Аннушке не ходи!» Не успел я спросить у него: «А кто такая, эта Аннушка, и почему не следует навещать её с визитами?..» - как весь этот импровизированный табор будто ветром сдуло по направлению к центру залива. Видимо, кому-то опять удалось вкусить краткий момент счастья, и они устремились в ту сторону, в погоне за призрачной мечтой …
Я, вдруг, опять остался в одиночестве. Те, несколько мормышатников, что невдалеке барабанили своими удильниками – не в счёт! Оглядевшись, узрел довольно примечательную картину… Весь лёд вокруг меня был теперь покрыт частыми оспинами разнокалиберных лунок… как дуршлаг. Мало того, ещё недавно его девственно белая поверхность превратилась в подобие какого-то мусорного полигона: обрывки бумаги, пластиковая и стеклянная (в основном: битая) посуда, окурки, пищевые объедки и … чёрт его знает : ещё чего! И когда только успели?!.
Оставаться в таком гадюшнике – себя не уважать. Снялся с этого пропащего места и, подхватив свою добычу, переместился поближе к остальным поклонникам мормышки. Один из них, тот что оказался ближе всех к моему новому пристанищу, профессиональным взглядом окинул уже изрядно промёрзшего, облепленного снегом и потерявшего былое великолепие судака.. Затянулся сигаретой и выдал: «Под трёшку!» «Ого! Как мы быстро растём!» - подумалось мне, но вслух этого произносить не стал, лишь многозначительно хмыкнул, и принялся за ужение привычных окуньков. Ближе к обеду, к самому берегу подкатил УАЗик. Из него вышел припозднившийся рыболов… Хотя, возможно он стремился к вечернему клёву – кто их тут знает? Неспешно, с кривой презрительной ухмылкой, обойдя лунки близ сидящих рыболовов, спросил у одного из них: «А что, батя, настоящая рыбка тут не ловится?» «Да ты чё, - возразил новоиспечённый родитель, - пару часов тому назад вот прям здеся один ох…ярок выдернул судачищу на три кило двести! Сам не видел, но мужики на кантере взвесили… врать не станут!»
Во как… Прислушавшись к этому занимательному диалогу, я уж и не знал: толи обижаться на данную мне столь обидную …хм, рекомендацию, толи гордиться своим, как оказывается, нешуточным трофеем. Гордыня во мне победила, и я, на всякий случай, убрал свою растущую, как на опаре, добычу в рюкзачок – подальше от завистливых взоров.
Без особых приключений, к вечеру, надергал из лунки до трёх десятков разнокалиберных окуней и присовокупил их к, ставшему уже местной легендой, судаку… А что, улов явно потянет на озвученные в последней версии «три двести», а может даже и «три с полтиной» - и к Аннушке не ходи! Объявился и мой товарищ… пустой: «И поклёвки не видел!» Но поведал мне, что в толпе судачатников из уст в уста передаётся сказание о том, что какой-то новичок-охуяр… (тьфу, ты… кажись под этой неблагозвучной кликухой я так и останусь в местных рыболовных скрижалях!) – Короче говоря, окончательная версия относительно веса пойманной рыбы ещё не пришла к своей константе и покамест варьирует в широких пределах от двух и до трёх с половиной (Ага! Значит поход к Аннушке точно: отменяется!) килограммов. Но то, что я стал обладателем нового местного рекорда – это уже не подлежит сомнению!
… Домой возвращался в приподнятом настроении: знай наших… этих: ох…ярков (тьфу, ты… и я – туда же!). Через пару дней созвонился с товарищем, и он сообщил мне, что вес моего судака уже перевалил за четыре кг! И мы с ним пришли к заключению, что это – не предел! Недаром С. Т. Аксаков в своей монографии об ужении рыбы указывал, что «судаки вырастают до огромной величины, вес их простирается до полпуда и более»! Так что, моему трофею есть куда… «простираться»! От подобных перспектив меня буквально распирало от гордости! Даже несмотря на то, что истинный вес пойманного мною первого и, покамест, единственного судака был… кило шестьсот тридцать грамм.
МОЙ ПЕРВЫЙ (и единственный) СУДАК
Эпиграф: "Вы возьмите: судак! Ведь это какая рыба! Куда хотите – туда и поверните! И а ля рюсс, и
с провансалом, и с кисленьким соусом – всяко!»
М.Е.Салтыков-Щедрин, «Благонамеренные речи»
Вообще-то, я заядлый щукарь, но как-то мой товарищ, живущий в Камне-на-Оби, пригласил меня на зимнюю рыбалку за другим речным хищником: судаком! Под Барнаулом (где я тогда жил) зимой скучно: рыбалки, практически, никакой… Так, мелочёвка: окуньки-матросики, да чебачки, размером с самку гуппи. Кошачья радость – рыбацкие слёзы! А тут: СУДАК!!! Это вам: не по воробьям из рогатки! Для наших мест – редкий и завидный трофей. И хотя я до этих пор судака видел лишь на колхозном рынке – с радостью согласился. А почему бы и нет?..
Как говорится: «для бешеной собаки сто килОметров – не крюк»! До Камня, правда, в полтора раза дальше, но и я не на собачьей же упряжке: за три часа докатил на своей «Ниве» до жилища товарища, и ещё через пару часов мы уже подъезжали к берегу Обского водохранилища. Причём, несмотря на почти полную темень, были мы здесь далеко не первые: вдоль берега уже приткнулось до сотни единиц разномастного автотранспорта. И эта импровизированная парковка непрерывно пополнялась любителями (и профессионалами) подлёдного лова. Вновь прибывшие спешно десантировались на лёд и, чуть не бегом, с ледобурами наперевес, спешили к темнеющей вдали кучке, отдаленно напоминающей сгруппировавшуюся стаю разномастных пингвинов. И мы – туда же… «Пингвины», разумеется, оказались нашими «братьями по оружию», и вблизи они уже более смахивали на дирижеров симфонического оркестра, неустанно размахивающих своими палочками-удильниками… Правда, в положении сидя.
И мы, с товарищем, тут же влились в этот коллектив единомышленников. Забурились, товарищ снабдил меня блесной-турбинкой и… я тоже приступил к дережированию, стараясь придерживаться размера «три четверти» (согласно музыкальной терминологии). Не успел я еще мысленно завершить исполнение вальса «Амурские волны» (наиболее подходящего к данному мероприятию), как окружающая толпа, словно стая предотлётных скворцов, внезапно снялась с «насиженных мест» и моментально переместилась вперёд, накрыв собой передовой немногочисленный отряд рыболовов. Товарищ тоже подхватился, и скомандовав: «Дуй за мной!» - рванул в самую гущу вновь образовавшегося «роя». Просверлив новые лунки чуть не под самые задницы ранее прибывших, мы вновь приступили к дережированию… Правда, запыхавшись от марш-броска с последующим шурованием ледобуром, я постоянно сбивался с вальсового размера, переходя на более резвые «четыре четверти» («Танец с саблями» Хачатуряна). А товарищ, так же непрестанно помахивая своим удильником, пояснял мне стратегию и тактику «охоты» на судака.
Оказывается, первоначально «судачатники» (назовем их так) располагаются по всему зеркалу залива водохранилища. И не столько блеснят, сколько зорко следят за всей акваторией… вернее: за другими коллегами по увлечению. И стоит кому-то выхватить из лунки долгожданный трофей, как счастливчика тут же берёт в осаду толпа менее удачливых товарищей. Считается, что этот счастливчик попал на «ход» судака, и нужно поспеть отхватить и свою долю от раздачи этого «пирога». Попросту говоря, его «обрубают». Конечно, случается, что двое-трое самых расторопных также успевают подцепить зазевавшихся судачков, но последующая нешуточная возня сверху и шум от десятков ледобуров - напрочь отбивают у подводных обитателей желание оставаться на этом, теперь уже, малоуютном месте… А сгуртовавшиеся судачатники ждут, озираясь, когда объявится очередной счастливчик. И… надо ли продолжать?..
Мне, с моей, наверное, дилетантской точки зрения, показалась, что в данном случае наличествует цель не поймать судака, а, скорее, пытаться не дать это сделать другим… Такая гринписовская тактика мне не очень пришлась по душе… Вернее сказать: совсем. По крайней мере, портить другим рыбалку – никак не входило в мои планы. К тому же, устраивать периодические спринтерские забеги в полной зимней выкладке, с вещмешком на плечах да с железным ледобуром в руках – хоть и на свежем воздухе, но как-то не прибавляло оптимизма. Потому, смотав снасти, я подался поближе к берегу. Туда, где у самого спуска на лёд сидела небольшая кучка рыболовов-«мормышатников», ловивших презренную (для судачатников) мелочёвку: подлещиков и вездесущих окуньков. Подцепив на свой удильник, отыскавшуюся в моих запасах, довольно крупную мормышку, я примкнул к этой статичной команде. Тем самым, я из элитной категории рыболовов-дирижёров как бы опустился до обыденного и далеко не самого главного члена симфонического оркестра: манипуляции удильника, оснащённого мормышкой, скорее напоминают исполнение барабанной дроби, причём: одной палочкой… Но, несмотря на такое значительное понижение в «должности», результат, всё же, обнадёживал: в короткое время удалось подцепить с полдюжины совсем не плохих (по барнаульским понятиям), эдаких мерных окуньков… Даже, скорее: окуней! И главное: не нужно никуда бежать в поисках рыбы… Наоборот: рыба сама тебя ищет! Взошедшее солнце пригревало спину, вызывая по всему телу приятную истому… Я даже, кажется, слегка вздремнул – всё же с трёх ночи «на ногах»! И вдруг…
Когда описываются подобные события, трудно обойтись без ёмкой фразы: «и вдруг»! Потому и я не буду нарушать этот постулат, тем более, что внезапный и сильный удар в ручку удильника был… и вдруг! Ещё не до конца сбросив с себя оковы сладостной дрёмы, автоматом сделал подсечку и… почувствовал, что там – в глубине попалось что-то изрядное! И вот уже рядом с моей лункой подпрыгивает мечта всех рыболовов: судак! Причём, не мелкий… килограмма на полтора – точно! От избытка чувств, я окликнул своего товарища, производившего какие-то магические пассы над лункой, в самой гуще толпы судачатников… метрах в двухстах от меня. Более того, легкомысленно продемонстрировал ему свой трофей…
То, что потом произошло, невозможно описать даже сакраментальной фразой «и вдруг»! С рёвом взлетающей эскадрильи бомбардировщиков, вся эта огромная толпа моментально подорвалась от своих бесперспективных лунок и девятым валом накрыла меня. Шум от сокрушающих лёд пешней и ледобуров, гул голосов, извергающих, в основном, не совсем литературные словосочетания – всё этом окончательно и вдребезги разбило мою недавнюю хрупкую идиллию… Особо усердные (читай: наглые) взяли меня в плотное кольцо. Забуривались на каждой свободной пяди льда, наплевав на исторические уроки Чудской трагедии. Один даже, молча отодвинув мою правую ногу, пробил лунку прямо в подтаявший от подошвы валенка след. Видимо, углядел под ним некую золотую жилу. Но рыба, естественно: как в воду канула. Подошёл и мой товарищ. Прикинул «на руках» вес свежевыловленного судака: «Двушка!»- уверенно заявил он. Сидящий рядом, эдакий морской волк, с задубелым от зимних ветров лицом, безапелляционно возразил: «Два с полтиной… и к Аннушке не ходи!» Не успел я спросить у него: «А кто такая, эта Аннушка, и почему не следует навещать её с визитами?..» - как весь этот импровизированный табор будто ветром сдуло по направлению к центру залива. Видимо, кому-то опять удалось вкусить краткий момент счастья, и они устремились в ту сторону, в погоне за призрачной мечтой …
Я, вдруг, опять остался в одиночестве. Те, несколько мормышатников, что невдалеке барабанили своими удильниками – не в счёт! Оглядевшись, узрел довольно примечательную картину… Весь лёд вокруг меня был теперь покрыт частыми оспинами разнокалиберных лунок… как дуршлаг. Мало того, ещё недавно его девственно белая поверхность превратилась в подобие какого-то мусорного полигона: обрывки бумаги, пластиковая и стеклянная (в основном: битая) посуда, окурки, пищевые объедки и … чёрт его знает : ещё чего! И когда только успели?!.
Оставаться в таком гадюшнике – себя не уважать. Снялся с этого пропащего места и, подхватив свою добычу, переместился поближе к остальным поклонникам мормышки. Один из них, тот что оказался ближе всех к моему новому пристанищу, профессиональным взглядом окинул уже изрядно промёрзшего, облепленного снегом и потерявшего былое великолепие судака.. Затянулся сигаретой и выдал: «Под трёшку!» «Ого! Как мы быстро растём!» - подумалось мне, но вслух этого произносить не стал, лишь многозначительно хмыкнул, и принялся за ужение привычных окуньков. Ближе к обеду, к самому берегу подкатил УАЗик. Из него вышел припозднившийся рыболов… Хотя, возможно он стремился к вечернему клёву – кто их тут знает? Неспешно, с кривой презрительной ухмылкой, обойдя лунки близ сидящих рыболовов, спросил у одного из них: «А что, батя, настоящая рыбка тут не ловится?» «Да ты чё, - возразил новоиспечённый родитель, - пару часов тому назад вот прям здеся один ох…ярок выдернул судачищу на три кило двести! Сам не видел, но мужики на кантере взвесили… врать не станут!»
Во как… Прислушавшись к этому занимательному диалогу, я уж и не знал: толи обижаться на данную мне столь обидную …хм, рекомендацию, толи гордиться своим, как оказывается, нешуточным трофеем. Гордыня во мне победила, и я, на всякий случай, убрал свою растущую, как на опаре, добычу в рюкзачок – подальше от завистливых взоров.
Без особых приключений, к вечеру, надергал из лунки до трёх десятков разнокалиберных окуней и присовокупил их к, ставшему уже местной легендой, судаку… А что, улов явно потянет на озвученные в последней версии «три двести», а может даже и «три с полтиной» - и к Аннушке не ходи! Объявился и мой товарищ… пустой: «И поклёвки не видел!» Но поведал мне, что в толпе судачатников из уст в уста передаётся сказание о том, что какой-то новичок-охуяр… (тьфу, ты… кажись под этой неблагозвучной кликухой я так и останусь в местных рыболовных скрижалях!) – Короче говоря, окончательная версия относительно веса пойманной рыбы ещё не пришла к своей константе и покамест варьирует в широких пределах от двух и до трёх с половиной (Ага! Значит поход к Аннушке точно: отменяется!) килограммов. Но то, что я стал обладателем нового местного рекорда – это уже не подлежит сомнению!
… Домой возвращался в приподнятом настроении: знай наших… этих: ох…ярков (тьфу, ты… и я – туда же!). Через пару дней созвонился с товарищем, и он сообщил мне, что вес моего судака уже перевалил за четыре кг! И мы с ним пришли к заключению, что это – не предел! Недаром С. Т. Аксаков в своей монографии об ужении рыбы указывал, что «судаки вырастают до огромной величины, вес их простирается до полпуда и более»! Так что, моему трофею есть куда… «простираться»! От подобных перспектив меня буквально распирало от гордости! Даже несмотря на то, что истинный вес пойманного мною первого и, покамест, единственного судака был… кило шестьсот тридцать грамм.