Насилу я убедил того Костю, что мой Костя (Костыль) - это не он, а он - это не тот Костыль, что в моём рассказе. Вроде поверил. Только потребовал с меня справку об этом и чтобы в Сельсовете её заверили. - Пообещал..., а куда деваться. Зачем мне новых врагов себе наживать, когда и от старых-то продыху нету.
Только уладил этот конфликт, как тут, нате вам, новая напасть! В прошлый понедельник, на работе, подходит ко мне Колька Кузичкин - наш местный алкаш и бузотёр, каких ещё поискать, и с ходу обдаёт меня перегаром:
- Ну, ты, вошь книжная, гони литру за оскорбление моей личности. Не то я тебя по судам затаскаю за нанесение мово моральнова ущербу!
- Во, - говорю, - это когда же я успел так оскорбить твою личность - аж на целую литру? Ведь по твоим меркам - это почти что смертельное оскорбление!
А Колька в ответ икнул:
- Ка-а-ик же, наслышаны про ваши художества. Ить ты мне, можно сказать, в самую душу наплевал - на весь мир ославил!
- Да где же? - удивляюсь. - Побойся бога! Ты и не Костя, и не Костыль... Позволь, ты даже и не охотник, а ...(щелкнул себя по кадыку) у тебя другое хобби. Ты, вон, и по сей час от него не отошедши. С каких улик решил, что это про тебя?
- А про кого ж ещё! - возражает он. - Мне мужики в курилке порассказывали: как есть все мои повадки прописал. Даже про то, что люблю выпить “на халяву”.
...Вот и поспорь с таким... Но и это ещё не всё. В нынешние выходные выбрался я к своим друзьям в соседний Романовский район - на зайчишек с гончими поохотиться. Ну, там: встреча, охи-ахи, как семья, как здоровье, чё редко приезжаешь, сколько дичи за осень намолотил?.. И тому подобные околоохотничьи разговоры. Слово-за-слово, как вдруг Ванька Хохол мне новость преподносит:
- Слушай, а я через тебя со своим соседом поцапался. Прилепился он ко мне, как банный лист к интересному месту: “Зачем своему Завьяловскому дружку про меня всякие небылицы наплёл? А тот, щелкопёр, их в журнал тиснул, осрамил перед всеми порядочными людьми”. Стал я с ним разбираться и, как ты думаешь, какая фамилия оказывается у моего соседа?.. - Точно, Гриценко!
...Короче говоря, на сегодняшний день, в той или иной форме, мне выразили своё неудовольствие уже пятеро. Но я думаю, что это далеко не предел. Действительно, смешно подумать, а шутка ли сказать, сколько у нас по району; а если рассуждать глобальнее, то в крае; или, уж была - не была, по всей Руси наберётся:
1. Костей,
2. Костылей,
3. Гриценко,
4. Любителей выпить “на халяву”,
5. Владельцев борзых кобелей (и, возможно, сук),
6. Обладателей мотоциклов с: а) облезлой краской, б) неисправной электропроводкой и в) без тормозов?..
Что я натворил! Сколько недругов я заполучил лишь одним своим легкомысленным шагом. К тому же тот мой рассказец далеко не единственный, имеются и другие. А уж там-то действующих лиц... Всё, я пропал! Предупреждал же один, не помню точно какой, классик, что “нам не дано предугадать, - чем наше слово отзовётся...” Да-а, слушаться надо было классиков-то, они плохого не насоветуют. Но теперь поздно локти грызть: какую-никакую, а славу я себе уже обеспечил. К тому же, если быть откровенным, писательский зуд во мне проявился, ну прямо какой-то непреодолимый. И знаю уже теперь, что меня за это по головке, возможно, не погладят, а вот всё равно пишу. Говоря словами М. Зощенко: “Потому - захватило человека искусство. Понесло...”
Да если хотите знать, не у меня одного такая трепетная и увлечённая натура. Взять хотя бы тот случай, что приключился некоторое время назад с ... тьфу-ты! - ну вот, чуть опять не проболтался. Что ж делать?.. А давайте поступим следующим образом. Ввиду того, что разговор у нас сейчас пойдёт об довольно-таки живом ещё персонаже, то мне, по известной уже вам причине, как-то не хочется затрагивать его настоящее Ф.И.О. И хотя наш будущий герой живёт и размножается под именем Генки Мосолова, но я, в целях соблюдения инкогнито, выведу его здесь как некоего Ивана Петровича Сидорова. Или даже, ещё лучше, как Петра Сидоровича Иванова. А его словесный портрет вообще давать не буду. И не просите! Не то сдуру напишешь, что, например, у моего героя на носу бородавка или, того хлеще, уши “варениками” - и тут же все бородавчатые и лопоухие за клевету к ответу притянут... Ну их к лешему! Тем более, что у нашего с вами Сидора Ивановича Петрова ни бородавок, ни ещё каких других достопримечательностей - ни на лице, ни на других частях тела не имеется. Внешность у него самая обыкновенная, и нет никакого интересу нам с вами её здесь подробно изучать. А вместо того, лучше уже, наконец, перейти к тому делу...
2.
Всякий раз, когда мы, собравшись в курилке, просим вышеуказанного Петра Ивановича Сидорова рассказать об том происшествии, он, по обыкновению, всегда уводит разговор в сторону. И тут требуется использовать какую-нибудь хитроумную приманку, чтобы он всё же клюнул на вашу удочку. Так происходило и в наши прошлые охотничьи посиделки. Дело было как раз в период летнего межсезонья, когда все старые байки и истории уже давно пересказаны, а до новых... во-он ещё сколько ждать! После нескольких безуспешных попыток “раскрутить” нашего потенционального персонажа, Мишка Дудкин, как бы, между прочим, обронил:
- Я недавно занятный рассказец прочитал. Там у одного старика-бухгалтера полугодовой отчёт не сходился на каких-то три копейки. Ну, ясное дело, ошибочка где-то вышла. Так вот, заместо того, чтобы плюнуть на такой пустяк, этот старикан несколько ночей подряд, после работы, рылся в каких-то своих балансах: охотился за теми пропавшими грошами. И не потому, что скупердяй. Просто он до такой степени увлёкся самим процессом поиска, это как во время какой-нибудь азартной игры. Вот ты и подумай, казалось бы, какой-то бухгалтеришка, а на деле - наш в доску мужик ( К.Чапек, рассказ "Игла").
И вот тут нашего Иванова будто прорвало:
- Ха! Скажешь тоже: бухгалтер - настоящий мужик! Да по мне, будь те бухгалтера хоть в юбках, хоть в штанах, а я так скажу: кляузные, чернильные души - вот кто они. Азарт... много ты в нём понимаешь. Ежели хочешь знать, самые азартные люди на свете это сапёры и мы - ...электрики. Сам посуди, кто ошибается только раз и постоянно под напряжением ходит? - То-то... вот где настоящий азарт. Я дак, ежели что, с пол-оборота завожусь. Сразу чувствую: раз в глазах искрит, и во рту кисловатый привкус появился (будто батарейку на язык попробовал), значит “пиши - пропало”. Хуже короткого замыкания. И тут уже мне всё нипочём, пусть хоть все релюшки погорят, а я всё равно своего добьюсь, не отступлюсь от цели...
А ты говоришь: бухгалтеры! Да они супротив электриков, всё одно как керосинка супротив лампочки Ильича. Бюрократы бездушные - вот кто они. Вот из-за таких с нашим братом и случаются всякие сдвиги по фазе. Взять хоть тот случай. Думаешь, с чего вся каша заварилась?.. А вот от такой же канцелярской крысы из вышестоящих органов, что придумала тогда новую “моду”: кассиров без оружия из банка не выпускать... Как-как, - а вот так! Мужики, что постарше, помнят это дело. Приедет, скажем, кассир какого-нибудь учреждения или там предприятия, на манер нашего, получать наличку в банке, а его оттудова ни в жисть безоружного не выпустят, получи он там хоть твои те самые три копейки. Говоря по научному, “система ниппель”. Вот... Ну, я не знаю, как в других хозяйствах выкручивались: можа самого кассира-инкассатора до зубов вооружали, можа сопровождающего шофёра из охотников подбирали. Но наши кассир с водителем на тот случай оказались людьми исключительно мирными. И потому начальство решило подсаживать в УАЗик, едущий в банк, кого-нибудь из местных охотников. Прокатиться до райцентра за счёт производства, то есть “на дурняка”, тут тебе желающих было - хоть пруд пруди. Пришлось даже график установить, чтоб, не дай бог, какой-нибудь халявщик без очереди не влез. И вот в один злополучный день, как сейчас помню, в конце ноября, аккурат подошла моя очередь.
Ну я, само-собой, с утра заявился на работу с ружьём под мышкой, весь из себя нафранчённый от пяток и до головы. В лакированных “корочках” на диэлектрическом ходу, брючки-вельвет, рубашечка тонкого шёлку, кожан на рыбьем меху (они ещё тогда только в моду входили), а сверху - фетровая шляпа-тиролька. То есть знай наших! Да только зря старался: не будешь же с ружьём в руках по райцентру мотаться (ещё “куда надо” загребут), а в машине его тоже не оставишь - кругом ведь одно жульё. Вот и проторчал до обеда в банковском предбаннике в обнимку со своим дробовиком, пока кассирша с бухгалтершей деньгу получали. Даже в пивнушку не пришлось отлучиться, чтоб, так сказать, слегка заземлиться. Ну, наконец, получили наличку. Предъявил я “кому положено” своё орудие, с двумя патронами в придачу, и выпустили нас, с богом, на все четыре стороны. Едем обратно - настроение паскудное: такая подготовка, а в результате полный обрыв на линии. Пялюсь, от неча делать, в окошко. А накануне пороша легла. Кругом белым-бело, и лишь мышиные следочки во все стороны настрочены. И вдруг, у самой Червотоки (не доезжая километров двенадцати до дому), вижу: через дорогу заячий малик стелется. Меня будто током ударило. Прилип носом к стеклу, глаз своих от следа оторвать не могу, - заячьи выкрутасы “читаю”. Примечаю: понаделал тот необходимое количество “сметок” со “скидками”, и дальше след “петлёй” в поле потянулся, аккурат по направлению к кустикам, от дороги с полкилометра. Ну, тут у меня, ясное дело, в глазах искры снопами, и во рту - не то, что батарейка - будто целая “Крона”. Короче говоря, пиковая нагрузка по всей сети. “Стой! - кричу шофёру. - Остановись, мне до ветру срочно надо”. Из машины чуть не на ходу выпрыгнул, будто гончая носом в след уткнулся, и сам на бегу патроны в ружьё запихиваю. А шофёр тоже из машины вылез и мне во след смеётся: “Эк его, бедолагу, приспичило!.. Да куда ты прёшься? Зайди, вон, за машину, там и отливай, сколько душе угодно”. Ну что возьмёшь с этого балбеса, коли у него по охотничьей части полный пробой конденсаторов? Я ему только ручкой сделал, - погоди, мол, - сам же дальше заячий след скрадываю. А он, точно, к кустикам стелется. Метров за сто от них приостановился я - дух малость перевести. Не то у сердца до того фаза колебаний возросла, что оно вот-вот из груди выскочит. Постоял, снежком морду обтёр, малость успокоился и - чуть не на цыпочках стал к кустам подкрадываться. Подкрадываюсь, подкрадываюсь..., уже полпути миновал, и вдруг заяц ка-а-к подпрыгнет - будто в тех кустах граната взорвалась! Тут уж у меня по-вовсе напряжение со ста двадцати семи на двести двадцать вольт подскочило, - чуть все предохранители не погорели. Почитай, ничего не соображая сдуплетил во след зайцу, но вижу: всё же зацепил. Он по ходу кутырнулся и дальше уже потише на трёх лапах потрусил. Добежал я до того места, где дробь легла, смотрю: точно, по следу капельки крови - подранок! Стою, не знаю, что дальше делать. А от дороги крики доносятся: кассирша с бухгалтершей в два голоса что-то там блажат, руками машут. И тут на меня такое остервенение напало. Типа твоего, Мишка, азарту. “Ну, - думаю, - была - не была, попробую всё же добрать этого подранка. Он далеко на трёх лапах не уйдёт, да и кровь вон какая алая, видно лёгкие задеты, - должен вскорости залечь”. Повернулся задом к машине, будто ихние призывы и не слышу, и пустился по сугробам - кровяной след тропить. Те, с дороги, ажно верещат мне во след. “Ничего, - думаю, - подождут, куда им торопиться? - Деньги целее будут”.
А след в сторону от трассы, полем и к ракитам, километра за полтора, уводит. Соображаю: там-то мой подранок и заляжет, больше негде! С полчаса по снегу пробивался до тех ракитов. Пока добрался, на туфлях всю лакировку об наст ободрал. Жалко, но - куда деваться! Да к тому ж снег за штанины набился, - ноги промокли, стынуть начали. “Пустяки, - думаю, - щас зайчишку доберу, бегом до машины, там ходули и отогрею”. Переломил ружьё, чтоб патроны сменить. Хлоп по карманам - пусто! И только тут до меня дошло, что патронов-то больше нету. Я ж их только две штуки с собой и взял - охраннику в банке предъявить. Кто знал, что так получится? Чуть не взвыл от досады. Но потом малость поостыл, прикинул: за то время, покуда я сюда скрёбся, мой зайчишка уже вполне мог богу душу отдать. Такое часто бывает: отбежит подранок, забьётся где-нибудь под кустик, затихнет и - готов! Надо искать. Сунулся в самые ракиты. А там: снегу - по пояс, видимость - почти что “ноль”, ветки цепляются, по морде хлещут, да ещё снег с них осыпается и - за шиворот. Короче, врагу такой охоты не пожелаешь. Тут уже не только ноги - весь мокрый сделался, будто мышь. Только хотел плюнуть на всё это дело да обратно повернуть, глядь: сидит мой подранок в самой гущине здоровенного куста и на меня глазами пялится. Кое-как пробился я к нему, изловчился и - хвать его за уши. Попался голубчик! Да не тут-то было: заяц как заверещит, как забьётся да ка-а-к ударит меня задними ногами в живот, - будто ножом полоснул. Я от такой боли чуть с бугеля не слетел, выпустил того зайца и руками за рану свою ухватился. Гляжу, из под располосованной куртки, меж пальцев, кровь сочится. Ну, думаю, хана! Хорошо, куртка спасла, а так бы он мне кишки и выпустил. Рубаху свою, тонкого шёлку, на бинты разодрал, кой-как кровь остановил и, делать нечего, обратно поплёлся.
Пока выползал до дороги, замёрз как цуцик. Ещё бы - в такое неглиже одетый. Да к тому ж, из всей одежды лишь шляпа-тиролька более-менее не пострадала. Брюки модные вельветовые и те, - когда до зайца в куст продирался, - об какой-то сук распорол. Но и это ещё не самое страшное. Представьте себе: из последних сил, чуть не ползком, выбираюсь я на дорогу, а машины - тю-тю! Уехали, дьяволы, не стали меня дожидаться. Куда деваться, дело-то уже к вечеру? Ну, хоть ложись тут же, в колее, да помирай...
Это как я до дому добрался - отдельная история будет. Скажу только, что доплёлся я заполночь и лишь на одной злости. Сначала злился на зайца; затем - на себя, дурака; после - на шофёра. Но затем, рассудил, что он человек подневольный, и всю свою злобу на кассиршу с бухгалтершей переключил. Это ведь хуже нет, когда такие людишки нашими судьбами распоряжаются. У них же извилин в башке на двоих меньше, чем... витков во вторичной обмотке понижающего трансформатора! А гонору! Им - тьфу, - что живой человек среди бескрайных снежных полей, может быть, замерзает. Им деньги важнее. Ещё меня же во всём и обвинили. Дескать, в рабочее время “поддался пагубной страсти, в результате чего бросил их одних, с деньгами и без охраны, спровоцировав этим возможность нападения потенциальных грабителей”. - Вот с такой формулировкой мне в приказе строгач объявили и прогул влепили. Да ещё хотели больничный не оплачивать, потому как я “по своей же дурости и пострадал”!
Вот... И ты хочешь, чтобы после всего этого, я тех бюрократов уважал! - Да ни в жисть. Взять, хоть, твоего старика-бухгалтеришку. Думаешь, он из азарта ошибку свою искал? - Дудки! Небось, боялся, как бы за эту ошибку его с работы не попёрли, - за шкуру свою, канцелярскую, трёсся. Вот у меня, то действительно: чисто благородная страсть, и без всяких там задних мыслей об корысти.
будем только благодарны, если будут продолжения! Пишите! 
